Виктор Смирнов - Прерванный рейс

Теплоход задрожал от биения гребного вала. Затем в воде мелькнули какие-то обрывки сетей, мотки проволоки — все, что ребята обнаружили в носовом кубрике и привязали к концу.

«Онега» дернулась, и наступила тишина. Теплоход скользил теперь по инерции, все медленнее. Наверху послышались шаги. «Механик», заглушив двигатель, направлялся к корме, чтобы взглянуть, что случилось с винтом. В железную дверцу на носу уже отчаянно колотили.

Я проверил, хорошо ли вставлен гарпун. Если «механик» пойдет к корме… Но нет… Пусть лучше не подходит. Смогу ли я первым нажать на спуск? Не так-то это просто — выстрелить в человека.

Он-то сможет.

В дверцу носового кубрика колотили все сильнее. «Механик» куда-то исчез. Надо было решаться. Я пролез, царапая плечи, сквозь брусья кринолина и попытался подтянуться, чтобы выбраться наверх. И застыл на миг, увидев «механика» совсем близко, в нескольких шагах.

Он стоял на палубе, повернувшись ко мне боком, в мокрой тельняшке, и смотрел на залив. Машинально и я повернул голову и увидел яхту. Бесшумно, со слабо наполненным парусом, яхта выходила из дождя. Машутку я узнал сразу — даже грубая штормовка с капюшоном не могла скрыть изящества тонкой, легкой фигурки. Бросив румпель, она махала, отчаянно махала рукой.

Она ведь говорила «механику», что выйдет на проводы, и теперь выполняла обещание. Ей повезло, как зачастую везет влюбленным. Несмотря на морось и мглу, яхта нашла «Онегу». Откуда Машутке было знать, что эта встреча обрекает ее на гибель? Теперь она становилась опасной свидетельницей, ненужной помехой на пути человека, которого знали под именем Васи Ложко.

Яхта приближалась. «Механик» медленно, но решительно поднял автомат. Я рванулся, тщетно стремясь вырваться из металлической решетки.

Ложко повернул голову, и мы встретились взглядами. Показалось, он усмехается. Вот теперь-то он мог рассчитаться за все. Почему он не сделал этого раньше? Наверно, потому, что был вымуштрованным агентом, знающим один из непреложных законов профессии — без необходимости не убивать. Сейчас убийство стало необходимостью. И он усмехнулся.

Решетка кринолина сжимала грудь. Я осторожно протянул руку к ружью, которое лежало под ободком кормы. «Механик», видя мое беспомощное положение, не спешил. Эта медлительность была местью, небольшой данью эмоциям.

Я рванулся еще раз, и в это время на носу послышался грохот упавшей дверцы. Команда «Онеги» высыпала из тамбура, как горох из стручка. Первым мчался Валера, размахивая забинтованным кулаком. Очки его слетели.

«Механик» оказался между командой, мною и Машуткой. Он мгновенно принял решение. Главную опасность представляла команда «Онеги», и в первую очередь слепой, как таран, Валера. Ложко повернулся к нему.

Я вскинул «Бонстром». Плечо «механика» затряслось, принимая отдачу. Уже не раздумывая, я нажал тугой спуск. Очередь автомата оборвалась.

— Так вы говорите, Бах, «Магнификат»? — спросил полковник. — Надо будет послушать.

У полковника было крепкое, остро очерченное лицо прибалта, светлые, очень светлые глаза.

— Можно зайти к Борисоглебскому, — сказал я.

— Володе? Он учился с моим сыном.

Он пролистал лежавшие перед ним бумаги.

— Теперь я могу объяснить вам все по порядку.

— Кое-что я уже понял.

— Но главного не знаете… Года два назад к нам иностранной разведкой был заброшен некто Лишайников. Действовал он без особого успеха, но, наконец, ему удалось раздобыть по-настоящему важный материал на севере, на военном объекте. В тот день резидента должны были взять. Оторвавшись на миг от наблюдателей в Гостином дворе, Лишайников случайно встретил одного типа по кличке Грачик, мелкого фарцовщика, который когда-то попался на крючок. Грачик был ненадежен для серьезных заданий. Трепач, трус, гуляка. Поэтому резидент больше и не связывался с ним. Но, затравленный, он решается на почти безнадежный шаг: вручает Грачику рулончик с микропленкой и сообщает пароль, город и имя адресата — «механика» Ложко. «Механик» — тщательно законспирированный связной. Кличка — Сильвер, «серебряный». Резидент как будто губит этого сообщника, доверившись фарцовщику. Но именно потому, что Лишайников поступил «не по правилам», опрометчиво, фокус удался. Дальше снова вмешивается случайность. Этот Юрский встречает Грачика, о котором наслышан как о «бывалом коммерсанте». Он сообщает об иконе. Но Грачику не до коммерции. Он напуган. Боится резидента, боится и уголовного кодекса. Опасность, говорят, заставляет быть изобретательным. Грачик решает переложить задание на другого, хотя тот и не будет знать об уловке. Фарцовщик осматривает икону, незаметно вставляет в щели рассохшейся доски рулончик. И дает Юрскому «направление» к Ложко. Мол, тот все устроит, даже отвезет куда угодно.