Виктор Смирнов: Прерванный рейс

— Жара… Никто не заметил, как я подошла к борту. Механик только что вылез из воды, а «боцман» уже стоял со спасательным кругом. Он бросился к механику, стал кричать, что тот целых десять минут пробыл под водой, мог утонуть. Ну, Ложко и дал ему затрещину.

— За что?

— Ни за что. Так, рассердился: мол, у «боцмана» не все дома. Прошкус стал оправдываться, и тут механик еще раз стукнул его и сказал, чтобы тот помалкивал, а не то его, идиота, на смех поднимут. Вот так, без всякой причины…

Без всякой причины? Нет. Ложко не зря вышел из себя. «Боцман» не ошибся. Механик и в самом деле мог надолго исчезнуть под пирсом. Выходит, тайник использовали давно?

— Вы рассказывали кому-нибудь об этом эпизоде?

— Нет. Поговорила с Ложко. Стал извиняться — мол, вспышка. Узнают — взгреют за рукоприкладство…

У ворот особняка я услышал знакомый окающий говорок механика. Светила луна. Ложко и Машутка стояли под липой, ворота бросали на них узорчатую тень. Голова Машутки была закинута.

— Мы не увидимся целых десять дней, — сказала она.

— Десять дней пролетят быстро.

— Нет, нет. Медленно. Теперь мне трудно ждать.

В ее голосе было столько любви и силы, что у меня сжалось сердце. Если бы я ошибался! Если бы она любила настоящего волгаря, славного парня!

— Ничего, десять дней — ерунда, — повторил механик.

— Я выйду в залив на яхте — провожать.

— Не надо. Не положено.

— Я близко подходить не буду. Только так… Ладно?

Потом я увидел, как он уходит. Уверенно, не спеша. Остановился закурить, и спичка на миг осветила лицо. Влюбленные не так уходят со свиданий. У влюбленных походка легкая, светлая.

Долго слышалось цоканье кованных ботинок. Он уходил, чтобы уже не вернуться.

— Значит, Бах, — несколько неуверенно сказал Шиковец. — Ну ладно. Ложко следует под каким-нибудь предлогом отстранить от рейса. Понаблюдать пока?

Но я думал о жертве. Не о преступнике. «Ищите мальчика…»

— Если Юрскиий убит, то труп, вероятно, запрятан в форту, — сказал я. — Но, может быть, он жив. Трудно было бы протащить тело через лаз. Легче заманить парня и там оставить. Раз так, то Ложко надо брать немедленно. Иначе опоздаем.

— А основание? Что ты предлагаешь?

— Отпустить «Онегу» в рейс. Ложко намерен удрать, иначе не было бы разговоров о скоропалительной свадьбе. Стало быть, икону он возьмет с собой. Теплоход надо задержать в заливе и произвести тщательный осмотр.

— Полный осмотр судна. А знаешь ли ты, что это такое? Работа на сутки для целой бригады в доке.

— Но ведь другого пути нет.

Три вертикальные морщинки на лбу Шиковца почти сошлись, образуя один большой восклицательный знак.

— Хорошо. Возьму на свою голову. Но сделаем тонко, без шума. Скажем, какие-нибудь сельхозвредители обнаружены в последнюю минуту… грибки или бактерии. Отведем «Онегу» на дезинфекцию. А ты посмотришь за механиком.

Впервые он мне по-настоящему нравился, капитан из угрозыска.

— Слушай-ка, Чернов, — остановил он меня, когда мы уже попрощались. — Тебе не кажется, что дело тут не в одной иконе? Слишком уж крупная игра. Ставки не по чину.

— Вот и посмотрим, что у него припрятано.

— Ну ладно. А ты будь… — Шиковец секунду помолчал. — Только без трюкачества. По правде, я должен был бы наложить на тебя взыскание за твои подводные приключения. Да и за осмотр форта в одиночку…

В десять «боцман» раздал команде «личный паек» — курящим сигареты, некурящим шоколад, а в десять тридцать пограничники и таможенники произвели обычную проверку.

Мы отшвартовались. Кэп, в фуражке, молодой и подтянутый, бодро переложил штурвал. Мелькнули ветлы на островке. Кирпичный форт смотрелся теперь на фоне города как ржавое пятно. Мы миновали длинный ряд судов и вышли на простор.

В этом районе форватер был отмечен двумя рядами буев. Нам предстояло свернуть налево и по мелководной части залива направиться к каналам европейской внутренней сети. Я уселся на комингсе, наблюдая за механиком. Он стоял неподалеку от тамбура машинного отделения, подставив лицо ветру. Симпатичный такой, крепко сбитый парнишечка с вьющимся русым чубом.

За кормой показался катер. Он догонял нас. Механик несколько раз оглянулся. Он встал так, чтобы видеть корму. Катер гнал перед собой белый бурун.

А небо между тем хмурилось, предвещая то ли ветер, то ли дождь. Вдали серой полосой открылся залив, но мы не успели выйти на морской простор. Сзади сердито загудела сирена. Катер прыгал на крутой, взбитой волне. На носу его стоял человек и кричал в мегафон. Кэп дал малый ход.