Игорь Чубаха - Хранитель понятий

– Чего? Пой, сношайся, папу вспоминай. Ну покеда, Романович. Только с мостика этого не сползай, пока не снимут. Пристрелят внизу. Я первый пристрелю...

Не следовало Тарзану открывать дверь ногой и вламываться в монтерскую, как в туалет после долгого вынужденного терпения. Следовало быть поосторожней.

Праздничная смена монтеров сцены, запертая в коптерке, перетерла веревки об ржавые мечи из «Колец Нибелунгов» и вышибла дверь шлемом великанского богатыря из «Руслана и Людмилы».

Отвязанного от стула Булгакина радостно пихали в грудь и били по плечам, как брата, вернувшегося с войны. И тут в подсобку влетел Тарзан. Не успев втереться в перемены и наставить пушку, Тарзан угодил в монтерские объятия, и для него наступил ад...

...– Где Шрам?!

– Скорее на выход! Пожар!!! – истошно завопили за спиной.

Оседлавший очередного пленника Гайдук хищно повернулся, взбрасывая волыну, но не выпуская из захвата горло Жоры-Долото. Перед ним выплясывало чмо в чалме и расшитой звездочками хламиде.

– Вали отсюда, козел! Живо! Видал ствол! Завалю! – оставалось всего два патрона, уж всяко не про жизнь заблудившегося актеришки. И Гайдук вернулся к Долото. Уже, кажись, пришла пора дырявить неоткровенному Жоре коленку.

– Где Шрам?! – проорал Гайдук, шлепая слюнявыми губами на ухо Жоры. – Где?!

– Не понял, – вырвалось у Долото, когда Гайдук вдруг жарко чмокнул его в щеку. И стал эту щеку лизать, как собака яйца.

– Чего ж тут непонятного, – сказал тот, кто взял и откинул в сторону осевшего сдутым рюкзаком Гайдука, – За козла ответил.

У этого «того» в руках был меч: огромный, деревянный, с облезшей позолотой и инвентарной биркой, прикрученной проволокой к рукояти. Да ладно – меч! Придурок был закутан в накидку, облепленную звездами, на башке болталась, наползая на нос, чалма, лицо закрывала борода типа «лопата».

«Звездочет» вскинул меч двумя руками и навершием рукояти еще разок для верности вдарил по тыкве Гайдука. Молдаванин мешком с дерьмом сполз нафик.

– Шрам! – признал наконец Долото.

– Лучше синица в руках, чем журавль в жопе, – Шрам отбросил меч, но клоунский прикид не скинул, разве сдвинул на бок бороду, чтоб в рот не лезла, и присел возле Жоры. – Чего, тоже меня искал?

Волына Гайдука вроде сама собой переселилась в граблю Шрама, поэтому Жора-Долото продолжал лежать, как и лежал, на полу какой-то театральной малины с кучей зеркал, среди рассыпаных разноцветных порошков, тампонов и наборов с красками.

– Не до тебя теперь, – патриотично соврал Долото.

– Лепишь, Жора. Короче, поздравляю тебя. Ты меня догнал и повязал. Тренькни своему пахану, обрадуй. Набубни ему, что нашел при мне списочки.

– А они при тебе? – не удержался Долото.

Шрам слазил за пазуху и показал край бумаги, свернутой трубкой.

– А какие гарантии, что ты не прикончишь меня?

– Чего ты как барыга? – Шрам недовольно покачал головой.

Но Долото очень хотелось гарантий:

– Если ты Вензеля подомнешь, люди понадобятся. Которые в курсах его дел...

– Без базара. А если ты через пять секунд не позвонишь, я тебя замочу. Это тоже без базара.

Шрам макнул пальцы в театральную косметичку, сброшенную на пол, и похоронно-черным гримом намалевал под глазами Жоры круги.

«Не позвоню! Ни за что не позвоню!! Ни в жизнь не позвоню!!!..», – патриотично рассудил Долото, но рука сама доставала мобилу...

...Уцелевшая посторонняя публика свалила, расширив вдвое театральные двери. Самые горячие головы из братвы полегли, сводя счеты, или победили. Кто победил – большей частью также поторопился сделать ноги. И здесь в расползающихся клубах дыма проступали только контуры красиво повисших на креслах неудачников.

Вензеля сопровождали Волчок и Тарзан. Стрелку Долото забил там, где повязал Шрама – между третьеим и четвертым занавесом.

Между третьим и четвертым занавесом прятали недостроенный из труб и фанеры корабль для балета про «Титаник» (музыка Андрея Петрова), чья премьера назначена на восемнадцатое января. Не рассеявшийся дым путался вокруг бортов, казалось, недоделанный пароход уже плыл на свиданку с айсбергом.

Эти трое не бегом бежали к кораблю, совсем наоборот. Волчок и Тарзан настороженно вертели башнями, водили вокруг стволами. Вензель же прислушивался.

Когда щиплющий ноздри дым и расстояние позволило чего-то углядеть, они углядели повешенного на мачте человека в чумовой мантии со звездочками и дебильной чалме. На груди жмура висела огромная табличка с наспех намалеванной надписью «Шрам». Под висельником спиной к Вензелю, портретом к трупешнику сидел на стульчике другой кент. По причесону, очертаниям фигуры и клифту в нем угадывался Долото.