Игорь Чубаха - Хранитель понятий

– Ты что, не знаешь, что в своей хате воровать западло?

Более взрослые шкеты кучковались вокруг Снегурочки Анжелы и откровенно пялились на ее ножки в фильтеперсовых чулочках.

– Кто еще хочет рассказать стишок? – амурным голосом ворковала Анжела.

Не дожидаясь, кто там еще хочет чего рассказать, Дед Мороз вдруг отпустил мешок, и подарки посыпались на пол: кастетики, заточечки, пугачи... А Дед Мороз сомнамбулой разрезал круг мальцов, вышел в коридор, из-под тулупа достал «макаров», сунул дуло в рот и сделал фейерверк из собственного черепа.

Вот так начальник тюрьмы испортил детям светлый праздник.

Занавес пополз вверх, будто юбка сигающей по лужам Екатерины Второй. Согласно театральным законам сейчас должны показаться башмаки, потом трико, подолы, платья, кафтаны, раскрасневшиеся счастливые лица, а поверх них шляпы, картонные облака, птицы на веревочках. И грянет гром благодарных оваций, и поковыляют счастливые артисты к краю сцены на общий поклон.

Занавес полз – подолы не показывались. Их законное место занимали тупоносые ботинки и широкие темные штаны. На краю сцены, имеющем театральное погоняло – авансцена, стояло шестеро пацанов с гранатометами «муха» на плечах. Они на бис выцеливали галерку. Оба-на!!!

Все выше, выше и выше поднимался занавес. И под жерлами гранатометов никому из зрителей уже было не интересно смотреть в глубь сцены на вторую группку из троих парней в черных комбинезонах. На их короткоствольные автоматы, которые бульдогами скалились на пугливую кучу артистов, вскинувших руки вверх и жмущихся к заднику.

Оркестр сломал, не догудев, торжественную ноту. Лишь тарелочник отбивал свою партию дальше.

Зал секунду переваривал – «режисерская находка?», «оперные понты?», «новогодние шутки?» – а потом дружно охнул. Взвизгнула первая баба. И понеслось.

Загромыхали кресла. Бабий визг смерчем заюлил к люстре под бой оркестровых литавр. Раскручивающейся турбиной поднимался рокот мужских басов. В рядах забликовали выхватываемые волыны. В запорах у дверей шваркнули первые удары по мордасам на тему, кто кому должен уступать очередь при шухере. Завязывалась возня и среди кресел. В оркестровой яме захрустело растаптываемое дерево «страдиварей», лопались струны, покатились, звеня, тарелки.

– Нету его! Нет! Сбежал! Убег! – волновались пацаны с «мухами», водя прицелами гранатометов по галерке. – Нет! Слинял!

Итак, сводный отряд Махно-Киселевских пацанов волновался на сцене со своими гранатометами, а Вензеля, где предполагалось, не нашлось. Лишь Жора-Долото сползал там на пол, чтоб скрыться от гранат за щуплым бортиком. Сползая, Жора ловил ушами выкрики на русском и неруссском, выкрики снизу, сверху и сбоков. И наконец, уже змеясь меж стульев к выходу, Долото разобрал заветное:

– Пожар, братушки!!!..

Монтер сцены Булгакин, связанный по рукам и ногам, и брошенный на стуле посреди монтерской, погарцевал к пульту, как честный рыцарь Печального Образа:

– Ща я вам устрою куйрам-байрам.

Одно, осознавал Булгакин, нехорошо – башкой придется работать.

Единое целое «монтер-стул» подпрыгнуло, как смогло. Булгакин опустил голову на пульт, проехал по нему, цепляя тумблеры зубами, умудряясь переключать затылком, и завалился на пол. Ну, чего-то ухватил. Главное – переполох. Привлечь внимание сил правопорядка.

«Эх, – Булгакин карусельным способом развернул себя и стул на полу в нужную сторону, – до рубильничков бы дотянуться»...

...На сцену валил дым пароходной густоты. Валил, казалось, отовсюду. Заходил с флангов, полз из щелей задника, выкатывался из суфлерской будки.

– Пожар!!! Пожар!!!

Это был третий краеугольный камень в параллельном спектакле «Пожар в Мариинке» (Режиссер – Волчок, музыка Вензеля, либретто Сергея Шрамова). На такой шухер владелец списков должен был срочно выковырять компроматную заначку из щели и дернуть на служебный выход. Где, как предупреждалось ранее, спецом дежурили Вензелевские торпеды с фотками всех подозреваемых в небрачном зачатии.

Тут бы театральных знаменитостей погрузили в автобус, куда-нибудь отвезли и надежно обшманали. А по одной звезд отлавливать и допрашивать – слишком долго и стремно. И враги могут опередить, и менты на загривок могут сесть. Операцию следовало организовать, будто укус скорпиона. Раз – и в дамки.

Жаль, Кисель с Махно вписались в тему с отсебятиной, подкрепленной гранатометами.

Артисты хлынули из-под автоматов врассыпную.