Игорь Чубаха - Крестовый отец

Что ж, Жуф держался до последнего. Но, как собака распознает малейшие интонации голоса хозяина, он безошибочно распознал смертельную угрозу в голосе Шрама и не выдержали натянутые до предела нервы...

Жуф поглаживал вывихнутую руку и слушал сам себя. Слушал вместе со всеми.

К еде и недопитой бутылке на клеенке добавился теперь магнитофон, который Колобок достал из сторожевого шкафчика. Магнитофонная головка снимала звук с кассеты, которую в условленном месте оставили люди Андрея и оттуда ее приклеил Колобок. Шорохи, электронного происхождения попискивания и шум, похожий на прибой, не мешали разбирать голоса говорящих:

"-...Он так сказал. Уходит.

(Небольшая пауза).

– Тогда придется зачищать самим. Он хотя бы намекнул, где стрела?

– Нет. Но должен же объяснить. Наверное, позже скажет.

– Хорошо. Как только узнаешь, сразу звони. Бригада будет готова к выезду.

– А я?

– Тебя не заденут. Будут предупреждены.

– Может, мне тогда вовсе не поехать?

– Нет, можешь вспугнуть. Поезжай. Не бойся, сработают чисто. Ну, желаю удачи.

– До свидания..."

Палец Колобка вдавил кнопку «stop».

– Потому я и не сказал сразу, где именно мы встречаемся, – сказал Сергей. – А устроил эти таинственные сотовые игры. Кстати, Жуф, тебя б убрали вместе со всеми. Не понимаю, на что ты надеялся?

Жуф промолчал.

– Голос твоего нанимателя я отгадал. Кому ты продался, мне ясно. Давай колись, как и когда тебя подписали.

– Кому он стелит, Шрам? – Багор с момента разоблачения суки ходил кругами по комнате, ни разу не присел, курил одну за другой.

– Потом. Я его хочу послушать. Интересно мне, понимаешь, как становятся иудами.

– Да просто, – глядя в сгустки темноты под потолком, до которого не доставал керосиновый огонь, усмехнулся Жуф. В его поникших плечах и голосе поселилась обреченность и безразличие. Даже костюм, казалось, потерял шик. – Играл как-то в казино. Уж под утро дело шло, башка совсем не варила, даже не мог сообразить, в наваре я или в минусе. Направился в бар. Подстаканить мозги под расклад...

– Чего? – вырвалось у Багра.

– Одним словом, засел в баре. Не помню уж как завязался с одним типом. За рулетку, за «блэк джек», то-се, вообще о том, во что и как надо играть. Понятно, добавлялись какими-то коктейлями. Знаете, братва, – Жуф неожиданно заговорил горячее, – он мне что-то подмешал. Это просто было сделать, я ж не ждал от него...

– Короче давай, – перебил Шрам.

– Ты не оправданку нам выкатывай, амнуху не получишь, катай по теме, сученок, – добавил Багор.

– Я б с простой балды так не завелся, вот я к чему, – Жуф смотрел на Шрама. – Склинило конкретно. Я слушал его лабуду, верил. Он мне начал развивать, что настоящая игра – эта та, где результат зависит от тебя, а не от шарика, расклада или...

– Короче! – потребовал Шрам.

– Поехали, говорит, покажу, где ведут настоящую игру. Поехали. На какую-то малину. Люди там сидят... не помню сколько, много. Разные люди. Резались в коробок. Знаете? – Жуф вытер выступивший пот. – Я подсел к игре, попробовал по маленькой и завелся...

– Значит, ты проигрался? – ускорил процесс Шрам, перескакивая через лирику, типа «он выбивает шестьдесят, думаю, перебью легко, стучу и выкидываю прогар»...

– Да.

– Чего ж ты к нам не пришел! – подскочил к ему Багор, сбоку заглянул в глаза. – Выкупили бы тебя, урода. Но без падлы бы обошлось!

– Я не деньги просрал.

– А что?

– Нет, вернее, сначала продул шиши до донышка. Потом зашел на отыгрыш всего...

– Не тяни, что ты ставил?! – не выдержал Багор.

– Американку.

– Ну, ты дебил! – выдохнул Багор.

– Я же говорю, подмешали, сыпанули.

– Казиношному подпевале прохерился? – спросил Шрам.

– Нет, другому. Павлом зовут.

– На большом пальце правой клешни не хватает фаланги, – то ли спросил, то ли констатировал Шрам, постучав себя указательным левой по ногтю того самого пальца.

– Точно, – Жуф понял как вопрос. – Ему.

– Шестерка того папика, на которого ты стал ишачить. Что потребовали от тебя за американку, ясно.

– А что мне было делать, братва?

– В петлю, – серьезно ответил ему Радикюль.

Ненадолго замолчали.

Петро заглядывал в насупленные братские чувырла, видимо, в поисках ответа, как такое может статься, вчера плечкался с человеком, ел-пил за одним столом, готов был за него под пули полезть, а он перекинулся оборотнем, ведь еще б немного и положили бы всех по его наводке дырявыми трупами. Шатл, похоже, не меньше, чем о Жуфе, размышляет сейчас о собственных проблемах. Радикюль по-прежнему катал по клеенке хлебные шарики, превращая их то и дело в лепешки и смахивая на пол. И не отрывал от шариков взгляда.