Джеймс Твайнинг - Двойной орёл

— Нет. Просто сделал свое дело, и все.

— Там были проблемы? — В голосе Арчи прозвучала неподдельная тревога.

— Нет. Но в Штаты я больше ни ногой. Я ведь говорил тебе, слишком рискованно возвращаться и работать там. Нет, понимаю, я последний человек, которого они там рассчитывают увидеть, но в один далеко не прекрасный день везенье кончится.

— Как все прошло?

— Ну, в основном по плану, как мы и рассчитывали. Правда, они там кое-что реконструировали, и я волновался, что с сигнализацией будет облом. Поэтому и выжидал недели три, прежде чем объявиться… Хотел убедиться, что не засветился. А так все нормально, проверил перепады в давлении, комбинация цифр осталась прежней, ну и остальное оказалось очень просто.

— Замечательно. Значит, в обычном месте?

— То, что мне причитается, уже там?

— А ты как думал? — с обидой произнес Арчи.

— Вот и хорошо. Тогда заберу через несколько дней.

— Тебе придется смазать лыжи и сгонять туда еще раз. Причем времени у тебя в обрез.

Возникла пауза. В трубке что-то потрескивало. Том опустился на сундук, массируя висок левой рукой. Он предполагал, что Арчи не отвяжется. Но он принял твердое решение и не откажется от него.

— Я хотел поговорить с тобой об этом.

— Слушаю? — В голосе Арчи послышались подозрительные нотки.

— Дело в том, что я не намерен брать на себя остальную часть работы.

— Что?

— Я выхожу из игры.

— Значит, кидаешь меня, да?

— Нет, Арчи. Просто я сыт по горло всем дерьмом. Не желаю больше заниматься этим. Не хочу и не буду. Ты уж извини.

— Извинить? — Слово вонзилось в мозг, точно его вбили в ухо гвоздем. — Извинить? Что это означает? Ты бросаешь меня в такой момент и считаешь, что можно отделаться извинениями? Да ты смеешься надо мной, не иначе! Знаешь, мне тоже очень жаль. Вот только причины более веские. Ты извиняешься, а я в полном дерьме, поскольку через двенадцать дней должен доставить два яйца Фаберже Кассиусу. Если не сделаю, то я покойник. Смекаешь?

— Кассиусу? — Том округлил губы, произнося это имя. Он поднялся, ноги утонули в бумажном мусоре, устилавшем пол. Он понизил голос до шепота: — А вот об этом уговора не было, друг. Ты сказал, что товар предназначается для какого-то парня по имени Виктор. Для русского клиента. О Кассиусе не было и речи. Ты же знаешь, я не работаю на людей этой породы. И уж особенно — на него. Ты во что впутался, друг?

— Когда я брался за дело, тоже не знал, что это для него, — спокойно промолвил Арчи, но Тому показалось, что он репетировал речь неоднократно, догадываясь, какая будет реакция. — А к тому времени как выяснил, было поздно. Мы уже сидели на крючке. Мы с тобой понимаем, что с Кассиусом шутки плохи. И тогда, и теперь.

— Особенно если на кону большие бабки? — с горечью заметил Том. — Наверное, потому ты и стал таким забывчивым, да? Сразу отшибло память?

— Перестань!

— Какова твоя доля, Арчи? Сколько он обещал тебе накинуть за то, чтобы молчал до поры до времени, а?

— Деньги тут ни при чем. Сделка выгодная для нас обоих, и ты это прекрасно знаешь. Вошел, вышел, и покупатель доволен, и мы с тобой в шоколаде. Я мог бы и не говорить тебе, что это для Кассиуса.

Том стоял, опершись рукой о стену, голова опущена, телефон прижат к уху.

— Феликс, это не принято, но, может, нам с тобой встретиться? Выпить по кружке пива… Мы должны спланировать второй заход и подумать, как передать яйца Кассиусу. Если хочешь, можно прямо на следующий день, я не против, но мы должны сделать это.

Том даже удивился, что так быстро ответил. Наверное, следовало выдержать долгую паузу, заставить Арчи подумать, то он взвешивает все «за» и «против», прикидывает, на чьей стороне сам Арчи, пытается предугадать последствия участия в этом деле Кассиуса, соображает, послать их всех к чертям собачьим или согласиться выполнить последнюю работу. Но он выпалил ответ мгновенно, тоном, не допускающим возражений:

— Извини, Арчи! — Том выпрямился во весь рост. Громкий голос подчеркивал важность момента. — Ты должен был сказать мне правду. С самого начала. Теперь это твои проблемы, не мои. Ты можешь получить яйцо, как мы договаривались, но это все. Я пас. — Он защелкнул крышку мобильника и глубоко вздохнул. Потом поднял голову и поморщился. Лыжная шапочка, которую он с силой отшвырнул, повисла на гвозде, вбитом в стену. Пустые глазницы, казалось, посмеивались над ним.

Луисвилл, штат Кентукки

18 июля, 14.23