Татьяна Степанова - Пир на закате солнца

– Входите. – Регина показалась на крыльце, в калитке сработал домофон. – Хорошо, что вы так быстро.

– Я рядом с вами была. Какой у вас красивый дом, Регина.

– Да, был. – Регина, несмотря на теплый день, зябко куталась в шаль.

В большой светлой комнате с явно казенной мебелью, напоминающей министерскую приемную, они сели на диван.

– По убийству вашей Надежды Макаровны есть один подозреваемый, но доказательств против него пока не хватает, – сообщила Катя. – А вы кого-то уже нашли себе в помощь вместо нее?

– Нет. Мне, знаете, сейчас не до поисков. Сама всем занимаюсь.

– Но разве… – Катя запнулась. Так, значит, медсестра из госпиталя домработницей не является, тогда почему же…

– Что?

– Ничего, я просто подумала, такой большой дом, хлопотно убираться одной. Виктор Петрович на работе?

– Как всегда в своем репертуаре. – Регина произнесла это раздраженно.

– А Данила, он…

– Гуляет. Не могу же я его на ключ запирать, правда?

– Конечно, он уже достаточно взрослый.

– О чем вы хотели со мной говорить?

– У вас ведь были наши сотрудники?

– Явились две девицы-инспекторши. Что они смыслят? Что они могут понять? Когда мы, родители, ничего понять не можем. А тут еще с Надей такая беда… Все одно за другим, одно за другим. Муж все время на службе, он занят, ему некогда, а я… я ничего не понимаю… не могу разобраться.

– В семье всякое бывает, – стала ее успокаивать Катя. – Дети растут, характер меняется, особенно у мальчишек, они самоутверждаются. Регина, вы вспомните себя – тоже, наверное, с родителями какие-то коллизии в детстве были.

– Вы называете побег из дома коллизией?

– Данила не назвал вам причину?

– Нет. Отец было взялся за него, хотел поговорить по-мужски, но… Все без толку, он не желает с нами говорить на эту тему.

– И не сказал, где он был в те дни, что делал?

– Я же говорю вам – нет. Мы ничего не знаем, он молчит. Витя даже не сдержался, накричал на него. Так он заплакал, пустил слезу, только так фальшиво…

– Фальшиво?

– Ну не знаю, как сказать, я чувствую фальшь. Я места себя не нахожу все эти дни. Он вернулся, думаете, я успокоилась?

– Понимаете, когда Данилу искали, его разорванную куртку… он же вернулся домой без нее? Ну вот, ее нашли в лесу – далеко, у поселка Беляны.

– Что он там делал?

– Я бы тоже хотела это узнать. И еще там есть женщина, которая вроде бы видела его рано утром на шоссе. А потом ночью на этом же шоссе была авария и водитель был ранен… изуродован кем-то… Но это к делу не относится. Его ведь к вам соседи привели?

– Нет, не соседи. Позвонила сестра его одноклассницы. Он пришел к ним ночью.

– А как он это объясняет?

– Никак, говорит, что не помнит. Он вообще утверждает, что абсолютно ничего не помнит.

Так, интересно… Только что речь шла о том, что Данила «молчит», отказывается разговаривать с родителями. А теперь он уже «не помнит»?

– Врач его осматривал?

– Мы сразу же вызвали врача. Ничего по своему профилю терапевт у него не нашел. Подержал его в постели пару дней и посоветовал обратиться к специалисту.

– И вы?

– По-вашему, я должна везти своего ребенка к психиатру?

– Я думаю, это ни к чему.

– Вы думаете… Что вы можете думать, Катя? Вы же ничего не знаете. Вы и понятия не имеете, что тут у нас с некоторых пор… Господи, я не знаю, что делать, ведь это же мой сын, мой ребенок… Я так боюсь, я смертельно боюсь…

– Кого?

– Кого? – Регина встала, подошла к столику, достала пачку сигарет, закурила. – Если бы я знала – кого…

Катя молча за ней наблюдала. Спору нет – женщина извелась. Выглядит неважно – лицо серое, взгляд тревожный, бегающий, как будто не может сосредоточиться.

– Знаете… только не говорите ничего, молчите. Мне порой кажется, что он… что это не он. Не мой сын.

– Регина, простите, но это же…

– Его как будто нам подменили! – Регина выкрикнула это, поперхнулась дымом. – И я понять не могу… После того как он вернулся… Нет, раньше, я теперь уверена, это случилось раньше – сразу после нашей поездки в госпиталь. Помните, мы встретились с вами там?

– Ну конечно, товарищ вашего мужа Приходько…

– Это случилось тогда. – Регина села на диван рядом с Катей. – Грех, грех, конечно… Даже думать о таком грех, он же мой сын, я всегда должна быть с ним, помогать, защищать его, но… Но его как будто подменили, он стал другой… И эта его ложь, что так и сочится из него, как яд… Когда отец дома, он… Я знаю, он притворяется при нем. А я… я теперь только боюсь, и все, я даже поговорить об этом с мужем не решаюсь. Может, это я тронулась, это мне психиатр нужен? Но я же не сумасшедшая, во всем остальном я совершенно нормальная. Отчего же в отношении моего ребенка я… это такая мука, я не могу больше этого выносить!