Вячеслав Денисов - Доклад Генпрокурору

– Как это? – в унисон опешили собеседники.

– А вот так. Бутырский хутор, свидания по пятницам. Но не между собой, как обычно у вас бывает, а с родственниками. При таком разговоре, товарищи Тимофеевы-Семиряжские, другой альтернативы нет.

Взрыв возмущения, хоть и без смертельной бледности, был впечатляющ. Кому охота выслушивать подобные обвинения? Нет у него другой альтернативы.. А жалобу на имя Генерального не хочешь?!

– Хорошо, – согласился Иван Дмитриевич. – У вас есть авторучка, Вера Анатольевна? И лист прихватите! – крикнул он вслед торопящейся в комнату женщине.

– Она даже знает, где у вас авторучки лежат, – понимающе подмигнул, окончательно испортив настроение хозяину, Кряжин. – Пишите, гражданка Семиряжская: «Увидел я, что полезнее мудрость, чем глупость, как полезнее свет, чем тьма». Подпись – «Соломон».

Париж-Дакар строчила, не жалея шарикового стержня. Глядя, с какой скоростью она пишет, Кряжин решил, что Семиряжская либо бухгалтер, либо имеет сродную этой должности профессию. Обычно люди, задумывающиеся над цифрами и потому теряющие на этом время, стараются наверстывать его в письме. Поэтому почерк бухгалтеров всегда скор, но в отличие от медиков разборчив. Ибо за неразборчивостью почерка врача стоит всего лишь ошибка фармацевта, а за неразборчивостью почерка счетовода – ошибка в бюджете. Второе недопустимо.

– Закончили? Пишите дальше: «Среди чистейших жен и спутников, среди моральнейших людей полно несбывшихся преступников и неслучившихся блядей».

– Это из вашего, раннего? – ничуть не смутившись, уточнила Верка.

«Да, – подумал Кряжин, – с этой повозиться придется».

– Никогда не опускался до плагиата, – решительно отреагировал Кряжин. – Подпишите, Вера Анатольевна: «И.Г.». Закончили?

Верка оторвалась от листа и оценила написанное. Ничего указывающего на то, что она совершила нечто, чем стоило бы заняться Генеральной прокуратуре, она не увидела.

– Пишем дальше: «Буду вечером». Точка. «На работу не звони», запятая, «я на базе». Точка. «Сегодня ночью я буду кончать». Подпись: «В».

Семиряжская закончила писать «на работу» и теперь сидела, дрожа шариком над листом.

– Можно попросить вас побыстрее? – спросил Кряжин. – Я так могу запросто опоздать отвезти образцы на почерковедческую экспертизу.

– Там не было последней фразы, – едва слышно проговорила Семиряжская. – «Сегодня ночью я буду кончать» там не было.

– Где – там?

– В записке, которую я оставляла Тимофееву, – бросив на стол ручку, Верка стала щелкать пальцами. По всей видимости, до чего-то она все-таки додумалась, поскольку вдруг начала выдавать данные, о которых в ходе крамольного договора с Тимофеевым в присутствии Кряжина не было ни слова. – Иван Дмитриевич, в записке не было ни слова о «кончать», я просто просила Тимофеева, чтобы он не звонил мне на работу. Как там появилась дописка, я понятия не имею....

Она вдруг осеклась и обратила взор к хозяину.

– Ты... Ты говорил мне, что записку прочел... А сейчас она в прокуратуре по делу о кончине депутата?! И еще с какими-то дебильными дописками?..

«Точно, бухгалтер», – решил Иван Дмитриевич.

– Верунчик!.. – взревел управдом. – Я разорвал ее и выбросил! Неужели ты поверишь в то, что я хотел использовать наши отношения для...

– Да для тебя, идиота, ничего святого нет!.. – Семиряжская побледнела так, что следователю на мгновение показалось – ее хватил удар от страшной догадки. – «Я управдом», «ответственный пост», «я на виду»!.. А я-то, дура, думала, это он передо мной по-мужски молодится-куражится!.. Тьфу! Иван Дмитриевич, это он дописал, больше некому!

– Это что же получается? – удивился Кряжин. – Он вас подставить хотел, что ли? И стать героем? Извините, товарищ Тимофеев, но даже такая низость выше моего понимания.

– Что происходит, гражданин следователь? – голос управдома был похож на предсмертный крик совы. – Верочка, что тут недоговаривают?!

– Да бросьте, – разочарованно махнул рукой Иван Дмитриевич. – Если ваши дела не оставляют никакой надежды на возможность исправить их последствия, то резон обязан уничтожить все угрызения совести. Что теперь-то горячиться, товарищ Тимофеев? Что сделано, то сделано...

– Какие угрызения?.. Верочка, не верь ему!

– Заткнись! Я встала с постели в два часа ночи, потому что среди тишины на улице раздался глухой хлопок. После всех этих взрывов вокруг я просыпаюсь от каждого шороха.

– Давайте по порядку, – предупредил Кряжин. – Вы где все-таки провели ночь с одиннадцатого на двенадцатое июня?