Вячеслав Денисов - Жестокий наезд

Хорошо, когда есть друзья. Говорят, хорошо, когда их много. Но это же самое обстоятельство всегда заставляет людей метаться и забывать о дружбе. Невозможно быть верным каждому из них. Часто, даже не по своей воле, а в силу обстоятельств, приходится им изменять. И тогда друзья превращаются во врагов. Именно поэтому друг у меня только один. Вадим Пащенко. Я лишен возможности метаться, потому что глупо метаться от него к нему. Это я и называю дружбой. Возможно, на белом свете можно еще иметь и просто товарищей, но у меня их нет. Есть только Пащенко, и я несказанно рад этому факту.

Сашенька, она умеет снимать боль мгновенно. Положит руку на мой горячий лоб, и все лишнее – боль, усталость, раздражение и напряжение уходят в прошлое. И центр вселенной сразу переносится на то место, где лежит ее рука. Мне хорошо с ней и легко. Наверное, это и называется любовью?

Мой друг жесток и требователен в своей дружбе, тем и значим. Он относится к числу тех, кто справедливо полагает – сладких лекарств не бывает. И он доводит мою боль, усталость, раздражение и напряжение до максимума, до критической точки, всегда вынуждая меня понять одну простую и главную истину. Если возникают проблемы, значит, кому-то это нужно. Кто-то желает, чтобы у Струге были проблемы. А проблемы существуют для того, чтобы, решая их, извлекать для себя максимальную выгоду.

Проходя эти курсы терапии – «щадящую» и ту, где клин выбивают клином, я лечусь до полного выздоровления.

Прошел очередной процесс по делу Малыгина, и с каждым, вновь наступившим днем я чувствую давление. Оно сродни кровяному во время криза. Оно не спадает даже после приема сильнодействующих лекарств. Как-то раз Саша вызвала мне «Скорую». Неожиданно резко заболел затылок, и я почувствовал, как поплыл под ногами пол. До этого подобные симптомы я относил за счет увлечения в юности боксом. Но я ни разу не чувствовал себя так плохо тогда, когда работал в прокуратуре.

– А чего вы хотите? – рассмеялась врач, качая резиновую грушу у моего плеча. – Десять лет назад вам было двадцать семь.

Она права.

– Наверное, я старею.

Глупая мысль для тридцатилетнего, полного сил мужика...

– Я знаю судей, – сказала врач, снимая с моей руки манжет. – У меня муж сестры работает в областном суде. (Я тогда удержался от любопытства.) Профессиональная болезнь, если хотите.

Я пожал плечами, косясь на шприцы в ее «дежурном «дипломате».

– Укол я вам, конечно, поставить могу. Только завтра у вас все опять начнется сызнова. Попробуйте попить травку. – И она написала Саше название лекарства. – Это трава, и ничего больше. Нужно лечить причину, а не последствия. Трава причину не лечит, но предупреждает последствия.

– Хорошее лечение! А не существует ли лекарства...

– Нет, не существует.

– Как же быть? – удивился я.

– Уйдите в отставку. Смените работу.

– А нет ли способа...

– Другого способа нет.

Нет другого способа. Профессиональная болезнь, порождающая свойственные ей симптомы. Мантия преследования, волочащаяся за судьей всю жизнь...

Я сижу с Пащенко в знакомой нам с прошлых лет пивной. Тут никогда не бывает любопытных глаз, а хозяева преданные нам люди. Пить пиво в этом заведении можно и бесплатно, владелец – должник Вадима, но эту возможность мы используем крайне редко. Даже неоправданно редко. Когда-то Пащенко спас сына хозяина пивной от неминуемой тюрьмы. Ложное обвинение и безграмотность следователя привели человека под конвоем почти к дверям суда. Пащенко, еще будучи следаком, сумел распутать дело и разыскать истинного убийцу. Грузины этого не забывают, но об этом часто забывает Пащенко.

Мы сидим и пьем пиво. Уже по третьей кружке подряд. Сидим, курим и смотрим на экран подвешенного к потолку телевизора. Хоккейный матч Кубка Стэнли. Мне абсолютно наплевать и на «Нью-Йорк Рейнджерс», и на «Флориду Пантерс». Пащенко, судя по всему, тоже. Единственное, что напрягает, – это полное отсутствие взаимопонимания между нами.

– Я тебе говорил, что все началось очень давно? – Пащенко отрывается от экрана после очередной неудачной атаки Буре. – Или я самому себе рассказывал о фуфайках, Басе и Серикове? Или я забыл поведать об участии в этом деле Малыгина-младшего? Теперь к тебе прибывает пехота из Интерпола и говорит то же самое! Знаешь, куда они отправились после того, как покинули твой дом? К Лукину. Можешь добавить к силе падающего на тебя молота еще шестьдесят килограммов дряхлеющего председательского тела.