Вячеслав Денисов - Жестокий наезд

Тот случай, когда на открытый «стрит» от джокера перед тобой неожиданно вскрывают «стрит» от дамы...

В это не хочется верить, ибо ты просчитывал каждую масть, это невозможно представить, потому что... Потому что ты лучший. Но вместо сметания с сукна фишек, которые секунду назад казались уже твоими, приходится расплачиваться по векселям. Игра сделана, но не тобой.

Измайлов залез пальцами в стакан, вынул лимон и выпил остатки водки. Сочные горькие капли дробью стучали по воротнику его накрахмаленной сорочки, когда он, задрав голову, опускал в рот пропитавшийся водкой кружок лимона...

Я поморщился за него, ибо на его лице я не видел и тени отвращения. Измайлов сейчас выпил бы ацетон, закусил ложкой сапожного крема и все равно бы мускулом не дрогнул. Вряд ли он вообще понимал, что делал.

– Да, – наконец вымолвил он. – Я ждал продавца вместе с Гомовым. Но его имя узнал только сейчас. Как все неправильно... А, Струге?

– Вы у меня спрашиваете? – поинтересовался я.

– А у кого еще можно поинтересоваться фамилиями продавцов героина? Кто знает, когда наступит утро и в каком месте Тернова тебя ждет смерть? Кто знает, на каком кону нужно ставить на черное, а на каком – на красное, Струге? Вы слишком много знаете, Антон Павлович, и это меня пугает.

– Кажется, вы пьяны, Измайлов. Пока еще не окосели окончательно, ответьте на последний вопрос – почему Гомов вам до сих пор не сказал, кто собирался продавать героин? Теперь, когда обман со стороны Малыгина исключен?

Боюсь, я задал вопрос, не подумав. Именно это я сейчас читал на лице Измайлова.

– А вы не понимаете? Малыгин в тюрьме. Нынче, после вашего рассказа, мне совершенно очевидно, что жить ему недолго. Недолго, так как такие «кидняки» не прощают. Гомову остается только дождаться этого. Кто становится единственным владельцем героина? Он. – Отведя глаза в сторону, Альберт Андреевич вынул из кармана пальто перчатки и стал натягивать их на руки. – Как вы думаете, я стал бы покупать героин после случившегося, если бы знал правду? Я бы его приобрел лишь в том случае, если бы ее не знал. Это же так прозрачно, Струге. Это понимаем мы с вами, понимает это и Вячеслав. А что касаемо его джипа... Видишь, Антон Павлович, чем заканчиваются добрые дела? Я попросил Песецкого купить машину и подарить Гомову. – Измайлов нервно хохотнул. – Старинные друзья ведь! Если бы я знал, что он потом в багажнике прятать будет... Идиот Песецкий – что еще сказать? Оформил машину на себя и передал общему старинному корешу по доверенности. Ну, не дурак ли? Воистину, если хочешь что-то сделать, сделай это сам. Ничего поручить нельзя! Меня окружают самонадеянные, бестолковые лохи. Знать бы раньше, чем это обернется...

Разговор окончен. Краем глаза я замечаю, как пасущееся неподалеку стадо начинает брести к машинам. Очевидно, подъем Измайлова – это сигнал к отходу. Честное слово, я свое отжил. Просто не могу придумать причин, по которым мне теперь может быть дарована жизнь. Но мне хочется, чтобы он знал главное. Главное во всей этой истории.

– Измайлов, что бы вы ни думали и ни делали в дальнейшем, мой приговор Малыгину – законен. Он не является частью игры. В любом случае я вынес бы именно этот приговор.

Передо мной, на столик, падает брелок с ключами.

– Знаете, Струге... Я вам благодарен. Предложил бы вам компаньонство, но уверен, что вы откажетесь. А для меня это унизительно, так как в городе мне никто не может отказать. Я унижусь и впервые почувствую себя оплеванным. Впрочем... Я и так оплеван.

Подняв голову, я удивленно посмотрел в его лицо. Он был пьян ровно настолько, чтобы не смочь пройти по канату с завязанными глазами. Полбутылки коньяка и бутылка водки ушли в него, как в сухую землю.

– Я не дурак, то есть – не Песецкий. Я машину оформил сразу на вас. Документы на ваше имя в бардачке. Возьмите «Мерседес», Струге, и прощайте. Сначала хотел вам его подарить с радостью, потом захотелось положить вас внутрь и столкнуть в яр. Теперь не вижу в этом смысла. Все ваши измышления измышлениями и останутся. Никаких доказательств моей вины. Я остался один на один только со своей трагедией. В любом случае спасибо за правду. Так что считайте машину наградой за честность. Прощайте.

– Вы спятили, Измайлов? Вы думаете, что я выпимши да – за руль? Вас жизнь не учит...

Понимая, что отделаться шуткой не получается, я крикнул ему в спину:

– А с чего вы взяли, что я приму эту награду? Я, Измайлов, из рук не ем.