Вячеслав Денисов - Три доллара и шесть нулей

Струге знал. Он девчонке верил. Порядочного человека можно узнать по тому, как тот неумело совершает подлости. Он дал Алле чистый лист бумаги и попросил написать все так, как было, а не так, как это представилось в областной суд.

Эта бумага, вместе с отксерокопированной служебной проверкой, до сих пор лежала в сейфе Струге. Понимая, что Алла все равно рано или поздно уволится и перейдет на более удобную работу, он не вынимал бумагу из сейфа все долгие четыре года. Едва эта проверка с приложенными показаниями Аллы попала бы в компетентные органы, правда восторжествовала бы, но в этом случае Аллу бы уволили за фальсификацию документов. Подпись на деле о надлежащем уведомлении сторон о дне судебного заседания стояла именно ее.

Антон держал документы в металлическом шкафу и каждый день наблюдал за тем, как матереет, набирается опыта и становится все сволочнее и сволочнее тот, кто ставит судьбы людей под удар, ничуть не смущаясь. И этот человек – СУДЬЯ. Судья Марин. Один живет подложными исковыми заявлениями, другой организацией паскудных дел. Алла два месяца назад уволилась, и документы из сейфа Струге так и рвались наружу...

Отставив в сторону чашку, Струге растер лицо руками.

Сумасшествие, предтечей которого является профессиональное заболевание, именуемое «мантией преследования», уже близко. Гнет так силен, что начинает мутиться рассудок. Неделю назад, до того момента, как в спальне Струге раздался телефонный звонок, он считал себя счастливым человеком. Сейчас же мысли о наступившем светлом дне были очень далеки.

Покосившись на лежащую на краю стола телефонную трубку, он перевел взгляд на ходики.

– Пащенко, я схожу с ума, думая над тем, при чем здесь Бауэр.

– На часы посмотри...

– Три часа.

– Чего?

– Не дня.

В трубке раздался сухой кашель человека, разбуженного в момент глубокого сна.

– Пермяк факс в ФРГ послал... Завтра видно будет. Ты покой-то обрети, часов до восьми хотя бы...

Ус остановил машину неподалеку от небольшого дома на окраине Кольцова. Заглушил двигатель и повернулся к сидящему рядом молодому человеку с ярко выраженной кавказской наружностью. Несмотря на довольно юный возраст – Аслахану Гуруеву три недели назад исполнилось двадцать три, – вид он имел весьма впечатляющий. Волосатый, мускулистый. Во всех мероприятиях Полетаева он выполнял самую грязную работу, однако ничуть этим не смущался. Для представителей такого типа людей умение убивать и калечить является скорее предметом гордости, нежели поводом для угрызений совести.

Аслахан приехал сразу же, едва ему позвонил Усов. Они сидели рядом с домом некоего Хана и до сих пор не проронили ни слова. Они не разговаривали тогда, когда всю ночь искали этот адрес, когда работали в одном направлении, удачно страхуя друг друга в неприятных моментах этого розыска. Но ни разу не только не обратились друг к другу по имени, но даже не повернули друг к другу головы. Ус Гуруева не переваривал, считая его грязным «мокрушником» без флага и родины, а Гуруев, в свою очередь, терпеть не мог Усова.

Ситуация порой доходила до абсурда. Гуруев дважды выходил из машины звонить по мобильному, чтобы его разговор не слышал напарник. Пете было на эти таинства наплевать. Главное, сделать дело – найти Седого и разбить ему голову. Это девяносто процентов гарантии того, что очень скоро он, в компании Полетаева, выберется на Лазурный берег или будет участвовать в очередном бразильском карнавале. Гуруева ради этого можно перетерпеть, хотя его раздражало в этом типе буквально все – от ухоженных выпуклых ногтей и традиционной для «зверей» золотой массивной «гайки» на пальце до ежедневно поддерживаемой щетины на подбородке длиной в один сантиметр.

Всю ночь они ездили по городу, заезжали в различного рода притоны и рестораны, пытаясь выяснить, где можно разыскать человека по фамилии Хорошев, или с «погонялом» Седой. Понимая, что такую информацию за несколько часов получить не удастся, Ус заехал в один из ресторанов на окраине города, прошел в кабинет администратора и прямо спросил, кто у него «крыша». Испуганный узбек стал что-то лепетать о десантниках, за что тут же получил в лоб сокрушительный удар от мастера спорта международного класса по гребле. Очнувшись, рассказал, что ресторан «крышует» Седой, и, если есть желание «перетереть», он сейчас позвонит его людям. Когда в его руках появилась записная книжка, он получил второй удар, теперь уже последний.