Сергей Донской - Наркомент

Вадюлей звали доставившего меня парнягу. Получив приказ, он ухватил меня за плечо, развернул и подтолкнул к выходу. Хорошо еще, что руки за спину не стал заламывать! Обитатели клуба «Мистер Икс» не желали слышать никаких оправданий, заверений и торжественных обещаний. Они хотели одного: чтобы вложенные ими деньги начали окупаться сию минуту. И что я мог на это возразить? Покупатель всегда прав, особенно, если это какой-нибудь Валера, который погоняет десятками здоровенных вадюль.

Занятый этими невеселыми размышлениями, я не заметил, как очутился в огромном высоченном зале – бывшем кинотеатре, переоборудованном в молодежный храм, именуемый дискотекой. Тут было уже тихо, темно и пусто, но воздух еще хранил экзальтацию минувшей ночи со всеми ее миазмами, среди которых преобладал стойкий запах пота, отчего казалось, что находишься в исполинской раздевалке.

Мягкое ковровое покрытие приглушало наши шаги. Запоздалая парочка, устроившаяся на полу между столами в углу, не услышала нашего приближения или просто не обратила внимания на подобные пустяки. Приблизившись, я с изумлением обнаружил, что эти двое мирно спят. Если бы они валялись под забором, их наверняка посчитали бы пропойцами. А так они принадлежали к элитной молодежи, щедро платя за право надираться в самом дорогом заведении Курганска. Лично я позволил себе появиться здесь впервые. И никакого желания продолжать знакомство с клубом «Мистер Икс» у меня не было, я просто подчинялся необходимости.

– Налево, – скомандовал Вадюля. Он шел немного позади, как конвоир. От этого я волей-неволей ощущал себя пленником.

Поднырнув под тяжелые портьеры, мы оказались в длинном, плавно изгибающемся коридоре со стенами, обтянутыми изумрудным шелком. В конце его и обнаружился вход в бар, впечатляющий обилием мрамора, полировки, зеркал и позолоты. Нерабочая «Текна» сиротливо приткнулась в углу, как бедная родственница, не оправдавшая возложенные на нее надежды богатого окружения. Даже ее броский колер выглядел теперь каким-то поблекшим и унылым.

– Вот смотри, – сказал Вадюля таким тоном, словно предлагал полюбоваться подложенной лично ему свиньей. Дохлой.

Я развернул шкаф на скрипучих колесиках и принялся безрезультатно щелкать рычажком включения и манипулировать колесиком терморегулятора. С таким же успехом мне можно было поручить запуск космического спутника.

– Осталось пятьдесят минут, – злорадно сообщил Вадюля, перетаптываясь рядом.

– А потом?

– А потом подвал.

– И что в подвале?

– Узнаешь. – Вадюля растянул губы в многообещающей ухмылке. – Мало не покажется.

Я на всякий случай прикинул его весовую категорию. Получалось ого-го сколько! Не меньше, чем у злополучного шкафа «Текна» с его двойными стеклопакетами, металлическими ребрами, полками и компрессором. Подвели меня неведомые итальянские мастера, ох как подвели! Захотелось достать из сумки что-нибудь поувесистее и разнести это чудо дизайна вдребезги.

Верно вчера Валера выразился: гроб с музыкой. Она называлась реквием. Золотистый саркофаг предлагал мне похоронить все надежды на благополучное разрешение конфликта.

Ненадолго отлучившийся Вадюля возвратился в еще более приподнятом настроении, чем то, которое владело им до сих пор.

– У тебя еще полчаса, – сообщил он, энергично булькая пивом и чавкая гамбургером. – Если не уложишься, будем из тебя отбивную делать.

А я, голодный и невыспавшийся, был вынужден корячиться под бдительным оком своего надзирателя, изображая трудовой подъем! Вот она, эксплуатация человека человеком, вот он, звериный оскал капитализма!

Пока я, проклиная денежные отношения вместе с рыночными, пытался вдохнуть жизнь в спящую красавицу по имени «Текна», Вадюля все больше наливался азартом предстоящей расправы. С гамбургером уже было покончено, и теперь он развлекал себя прочими доступными способами: звучно отрыгивал, давал идиотские советы, отсчитывал минуты, один раз даже своим тупорылым башмаком мне на руку наступил.

Жизнерадостный дебил с детским лицом и телосложением молотобойца.

Отчего-то мне вспомнились армейские годы, когда меня, салажонка, впервые «бросили на полы», как это называлось. Я драил куском байкового одеяла цементное покрытие необъятной столовой, а «дедушка» с первым пушком под носом точно так же топтался вокруг и подгонял, подгонял. Сапоги у него были грязнющие до невозможности, поэтому все мои старания пропадали даром. И подошвами своих грязных сапог безусый «дедушка» норовил наступить на мои онемевшие от ледяной воды пальцы. Помнится, тогда, доведенный до яростного отчаяния, я выпрямился и надел ведро на голову своего мучителя. Стоило мне это двух поломанных ребер и свернутого набок носа, но до свадьбы все зажило. Главное, тогда, будучи забитым и запуганным новобранцем, я нашел в себе мужество встать во весь рост. А теперь? Покорно дожидаться, пока переросток Вадюля начнет подбадривать меня пинками в зад?