Федор Московцев - M&D

Андрей поблагодарил за такую оперативность, и отправился в бухгалтерию.

И ещё одному неприятному событию суждено было случиться в этот день. Фирма, с которой договорился директор, могла предоставить плёнку только на следующий день, в субботу, когда придёт машина из Москвы. Сотрудник, разговаривавший с Андреем, сказал, что делает одолжение уже тем, что выдаёт товар, не оприходовав через программу (это обязанность бухгалтера, а у бухгалтера в субботу выходной).

– Спасибо огромное! – с издёвкой произнес Андрей, закончив разговор.

Тучи на севере угрожающе густели, чернели, в воздухе явственно ощущалось дыхание мороза. Ближе к вечеру заснежило. Крупный снег хлопьями ложился на землю, заполнил воздушное пространство, соединил, смешал землю и небо в неясное, колышущееся серое единство. Снеговой туман казался синевато-серым.

Тишин накурил, и Андрей открыл окно пошире, чтобы проветрить салон. Резкий порыв студёного ветра обжёг лицо.

– Что там небесная канцелярия нам приготовила? – обеспокоено проговорил Тишин. – А ну как всё это схватится и будет каток!?

Хлопья мокрого снега закружились всё быстрее, и вот уже бешеная белая кипень захлестнула машину, казалось, её закачало. Андрей закрыл окно. Ничего не видно, всё вокруг скрылось в белой кипящей мгле. Машину повело. Тишин плавно снизил скорость до 40 км/час.

– Если бы не плёнка, Андрей Александрович, нас бы унесло!

Так они ехали, видимость была пять-десять метров. Упрямый бесконечный буран оторвал от всего живого в мире. Снег носился над плоским простором, свивался в столбы, крутился молочными колёсами. Снег шёл всюду, не только на земле, но и на звёздах, весь мир был полон снега. Всё исчезало под снегом – земля, дорога, медленно ехавший микроавтобус.

Это не снег, само время – упрямое, белое, ложилось, наслаивалось на человеческие дела, и настоящее становилось прошлым, и не было будущего в мелькании мириад снежинок.

Андрей подумал о последнем полученным по электронной почте стихотворении и принялся вспоминать, в какой из Катиных тетрадок он уже это видел. Усилия памяти незаметно для него переходили в другое, не менее привычное и только усилившееся за последнее время, – эту непрекращающуюся смену видений, которые преследовали его. Андрей видел то мужчину в белом халате, похожего на Быстрова, но это был не Быстров; то погибшую в аварии девушку, похожую на Катю, но это была не Катя; то каналы, перечеркнутые многочисленными мостами, то стремительно приближающуюся к нему девушку, то снеговые хребты Кавказа. И одновременно с этим он испытывал тягостные и чужие чувства, которые смешивались с его личными ощущениями, связанными с тем или иным событием его жизни. И он замечал, что некоторые душевные состояния, вызванные вполне определенными причинами, продолжали существовать уже после того, как эти причины исчезли, и спрашивал себя, что же именно предшествовало чему – причины чувству или чувство причинам. А если это так, то не предопределяло ли оно в некоторых случаях нечто непоправимое и существенное, нечто принадлежащее к тому материальному миру, над которым, казалось бы, властны лишь законы тяготения и соотношения чисел. И другой неизменный вопрос возникал перед ним: чем он был связан с этими людьми – выдуманными и невыдуманными, которые появлялись с такой же неожиданностью, как тот, что сорвался со скалы и в ком умер он сам в августе 97-го, как эта приближающаяся девушка, как те, кто ещё несомненно ждал его – с упорной жадностью кратковременного и призрачного воплощения в нём? Некоторые из них были похожими людьми, однако, несмотря на похожесть, их нельзя было спутать, и странным образом эти почти одинаковые люди были абсолютно разными; и, наоборот, внешне разные, по сущности оказывались совершенно одинаковыми. Что связывало с ними Андрея? Законы наследственности, линии которых расходились вокруг него такими причудливыми узорами, или чьи-то забытые воспоминания, непонятно почему воскресавшие именно в нём? Или, наконец, то, что он был частью чудовищно многочисленного человеческого коллектива и время от времени та непроницаемая оболочка, которая отделяла его от других и в которой была заключена его индивидуальность, вдруг теряла свою непроницаемость и в неё беспорядочно врывалось нечто, ему не принадлежавшее – как волны, проникающие с разбегу в расщелину скалы?

Такими были двое – Игорь Быстров и Таня Кондаурова. И если насчёт своего нового партнёра по бизнесу Андрей был совершенно спокоен, то эта новая девушка таила в себе опасность. Закономерная смена компаньона открывала невиданные ранее перспективы роста, а эта подруга, бесцеремонно вторгавшаяся в его личную жизнь, могла разрушить то, что он хотел во что бы то ни стало сохранить. Мариам и Алик – его семья. И что взамен?