Георгий Ланской - Козырная пешка

Иногда Алисе казалось, что если бы она не стала бы украшать рыбку найденным сиреневым камушком, а принесла его домой и подарила бы родителям, они бы не расстались и ее жизнь пошла бы по-другому. С Женькой они все-таки помирились через несколько дней, но найденного камня подружка ей не вернула, виновато продемонстрировав болтавшийся на кукле шнурок. Камушек выскользнул из небрежно завязанного узелка и потерялся. Солидарная с Алисой подружка долго искала его во дворе, но тщетно.

Жить без отца было трудно. Причем, трудно во всех смыслах этого слова. Зарплату отцу действительно не платили уже давно, но он «бомбил» на своей машине, и денег им хватало хотя бы на еду и нехитрые покупки. Мать в своем театре не работала уже давно, и даже не пыталась устроиться хоть куда-то. Она долго писала жалобы на злостного алиментщика во все инстанции, куда отец присылал справки с работы, где он все еще формально числился, хотя завод, работавший прежде на оборонку, благополучно умирал. В агонии он иногда выпускал прицепы для мотоциклов, паяльные лампы и еще какую-то никому не нужную дребедень. Однажды заплаканная мать приволокла домой две паяльные лампы, которые получила в качестве алиментов, а потом пыталась продать их знакомым. Лампы не взял никто, и мать выбросила их на помойку. Жили на бабушкину пенсию, которая спасала и непутевую дочь, и внучку от голодной смерти.

Бабушка умерла, когда Алисе было четырнадцать. Бабушка долго болела и уже не вставала с постели. Ей требовались лекарства, на которые и уходила ее крохотная пенсия. Мать не переставала требовать деньги с отца, но взять с него было особо нечего, так как официально он числился безработным и даже стоял на бирже труда. Больше мать делать ничего не могла.

– Ничего, ничего, – иногда злорадно восклицала она, – скоро и на нашей улице перевернется вагон с пряниками. Вот когда я получу роль…

Алиса согласно кивала и не прекращала своего занятия. Привитое бабушкой умение делать из бисера элегантные вещи было тонким ручейком, втекавшим в семейный бюджет. Броши, браслеты и ожерелья Алиса делала на заказ и сдавала их в магазин. Поначалу простенькие фенечки и бусы становились более изысканными. Среди бисеринок попадались кораллы, гранаты, яшма и янтарь. Ожерелья становились дороже, денег получалось больше, но все они уходили на закупку нового материала и лекарства бабушке. Алиса с ужасом обнаруживала, что обувь снова ей мала, и нужно покупать новое пальто или платье. Мать же продолжала мечтать о роли.

– Иногда мне кажется, что так тонко чувствовать, как я, в нашем театре не мог никто, – трагично уверяла она. – Поэтому меня и не хотели видеть в труппе. Ах, если бы я снова могла войти на сцену… Я показала бы, что только по-настоящему трепетная душа способна сыграть любую роль. Как там у Чехова…

На этих словах мать замолкала, поскольку как там было у Чехова, она не имела никакого представления. Алиса уже в то время понимала, что мать – актриса-неудачница, второго или даже третьего состава, чей бенефис ограничивается фразой «кушать подано». Однако спорить с матерью, которая все ее мечтала сыграть если не Джульетту, то хотя бы любую из чеховских сестер, было бесполезно. И оставаясь дома, с больной матерью, она репетировала роли, которые не могла получить. Произнося монолог Офелии, она не услышала хрипа из соседней комнаты. Когда Алиса вернулась домой, довольная выручкой от продажи гарнитура из янтаря, мать, страдавшая по Гамлету, готовилась утопиться. Бабушка лежала на полу, зацепившись одной ногой за запутавшийся пододеяльник. Ее ночная сорочка неприлично задралась так, что были видны грязно-желтые рейтузы в бурых пятнах фекалий и мочи.

Хоронили бабушку в простом сосновом гробу, оббитым красным сукном, которое она заботливо припасла себе «на смерть». Мать трагически рыдала, заламывала руки и бросалась на свежевырытый холмик земли, на радость провожающим в последний путь свою подружку соседкам. И только Алиса стояла, стиснув зубы до крошева, не проронив ни слезинки. В отличие от соседок она прекрасно видела, что это последний спектакль матери, которая еще не понимает, что случилось с их жизнью.

На похороны бабушки ушли последние деньги, в том числе и те, что Алиса выручила за янтарный гарнитур. Без бабушкиной пенсии жить стало совсем кисло. Мать, поначалу охотно пускавшая в дом разных кумушек, резко переменила свое отношение к ним, после того, как пронырливые бабули вытаскали из квартиры последние запасы. Алиса была в отчаянии. Она постоянно хотела есть, но есть дома было нечего. Скромные деньги, которые она зарабатывала, теперь уходили только на расходные материалы и еду.