Иосиф Гольман - Не стреляйте в рекламиста

Второй, с пистолетом, схватил вылезшую на шум из детской комнаты Валюшку. Однако ствол по-прежнему смотрел на меня. Профессионал, ети его мать.

Из нашей комнаты послышался слабый шум. Ленке даже крикнуть не дали. Да и дали бы, что бы изменилось? Приедет милиция, минут через сорок. Нет, теперь все зависит от меня. Держись, Сашка!

— Ребята, скажите, что нужно, все сделаем, — взмолился я.

— Ты, бухгалтер, соображаешь, — похвалил меня старший. — Отдай портфель, или что там у тебя, и мы уходим.

— Какой портфель? — лихорадочно соображал я. Отдам что угодно, лишь бы кончился этот кошмар! — Скажите, какой портфель?

— О-оо, — поскучнел старший. — А я-то поверил, что у нас все будет по-хорошему. Слушай, сука, сначала мы трахнем твою супругу, потом свернем головы детям. Живо документы на стол! И не вздумай вилять!

У меня ноги и так были ватными, а теперь совсем перестали слушаться. Больше всего хотелось расплакаться. Нет, больше всего мне хотелось проснуться в своем кресле и в ярости выключить телевизор с их вонючим боевиком, от которого снятся ТАКИЕ сны.

А что еще прикажете делать? Орлом наброситься на врагов, посмевших покуситься на самое сокровенное? После этого мне жить две секунды. А моей семье — ненамного больше: вряд ли они захотят оставлять свидетелей обвинения.

— Послушайте, ребята! Спокойно объясните, какой портфель вам нужен! Если это возможно, все сделаю, чтоб он был у вас. — Воевать было бесполезно. Кроме шила, которое я, расцарапав ногу, машинально сунул в карман, у меня ничего не было. Секретами единоборств я тоже не владел. Да и не помогли бы они. Это же не кино. В лицо мне смотрели уже два ствола, причем второй был здоровенным наганом. Старший у них — консерватор и пользовался револьвером. Но от этого мне не легче.

Надо постараться сбить накал, пусть завяжется разговор. У меня появилось подозрение, что меня просто с кем-то перепутали. Наконец голова заработала четче. Парализующий страх рассеивался. Я обязан спасти детей и Ленку. Любой ценой. Их старший, по-видимому, тоже успокаивался.

— Не знаешь, говоришь, какой портфель? — улыбнулся он. Я тоже улыбнулся в ответ. И тут родные стены дернулись, а я оказался на полу. Разбитая губа саднила. Сзади вскрикнула Лена, ей сразу зажали рот. Мне вежливо помогли подняться.

— Удалось вспомнить? — участливо осведомился старший. Его умные глаза внимательно изучали состояние моего духа. — Федор, займись пока его супругой.

Третий, «быковатого» вида бандит молча и равнодушно потащил Ленку в маленькую комнату. Она бросила на меня взгляд, и этот взгляд я запомню навсегда. Она говорила, чтобы я держался, что она все перенесет и чтобы я берег себя. Она еще не понимала, что нас всех убьют в любом случае.

— Подумай, бухгалтер, хорошо, — без злости посоветовал старший. — Чем быстрее надумаешь, тем меньше ей достанется. Да и до детей очередь не дойдет. Ну, зачем тебе приключения, толстяк? Ты же не Рэмбо.

Он, похоже, и мысли читает. Хорошо, сволочь. Твоя взяла. Я испуган. Я очень испуган. До того испуган, что мне совсем не сложно притвориться тряпкой. Я и трупом готов притвориться или даже стать им, лишь бы отпустили детей и жену. Я почти заплакал:

— Зачем вы так? Я сделаю, что скажете. Я вспомню, если что забыл.

Я всхлипнул и вытер кровь с губы и носа. Расклад ясен, и он отвратителен. Меня перепутали. Если бы речь шла обо мне, то есть о нашей с Ефимом фирме, я бы выдал все (уж, прости меня, Ефим!). Но их не интересуют наши маленькие секреты. Их интересуют большие секреты, которых я просто не знаю. И в этом весь ужас. Я не смогу выдать секрет, которого не знаю.

В коридоре мы были втроем. Страшный, напугавший меня вначале, увел детей в большую комнату и закрыл за собой дверь. Другой бандит был в маленькой, с Леной, и звуки, доносившиеся оттуда, разрывали мне сердце. Напротив меня стоял профессионал, ловко управлявшийся с пистолетом, и добрый старший. Он снова участливо улыбался. Сейчас ударит.

Но он не ударил. А мягко напомнил:

— Вспомни, где портфель. А может — дискета. Или лазерный диск. Тебе виднее. Меня интересует не носитель, а содержимое. Поверь мне, толстяк: тебе действительно лучше все вспомнить…

И я «вспомнил».

— Если отдам, какие гарантии, что мы останемся живы?

— Мое слово, — улыбнулся старший. И посмотрел на меня безо всякого зла. Он и в самом деле не питал ко мне ничего. Просто у него такая работа.

— Остановите его! — Я показал на дверь комнаты.

— Нет, — мягко, даже сожалея, заметил старший. — Еще не время. И вы его теряете.