Сергей Волошин - Бойцовые псы

Канищева, кстати, к этому заданию допускать не надо: что-то, похоже, изменилось в его настроении в последнее время… Хотя с заданиями, надо отдать ему справедливость, справляется лучше других — взять хотя бы ликвидацию этих двух последних из сорок четвертого отделения. Чистая работа, ничего не скажешь.

Значит, все заканчивает Балабон. Павел Романович набрал на спутниковом телефоне код Канищева.

— Привет народному избраннику, — не удержался от подначки Канищев. — Вместе со всей страной с неподдельным волнением и закономерным интересом следим за вашим триумфальным избранием.

— Ладно, ладно, разговорился, — оборвал его, кисло улыбнувшись, Каморин. — Ты лучше скажи, почему мне до сих пор не удается с неподдельным волнением и вполне закономерным интересом увидеть и услышать про вашу последнюю акцию?

— Видно, хреново здешние менты работают. Или телевидение не чешется, — сказал Канищев. — А может, этот гнус, Хлестов, вообще никому не нужен. И все только рады, узнав о его безвременной кончине… С другой стороны, поприпрятали мы шоумена довольно надежно — пришлось, поскольку у Мити, по его неопытности и моему недогляду, обратный билет только на другой день был. Ну и, спрашивается, куда ему деваться целые сутки, тем более что жильцы видели, как он входил в подъезд? Я сказал, что ему лучше не мелькать… И, как вы правильно изволили приказать, не рекомендовал встречаться с братом. Не дай Бог, менты за ним следят, увидят их вместе — сразу поймут, что к чему… Или я не прав?

Хуже нет иметь дело с киллером, у которого, как у тебя, высшее образование, думал Каморин, рассеянно слушая. И который не упускает случая об этом напомнить…

Как бы то ни было, пока все идет, как задумывалось. Раньше Митя обеспечивал своему брату алиби. Теперь, наоборот, акцию осуществил сам Митя, будучи уверен, что они с братом поменялись ролями, что теперь алиби обеспечивает ему Костя. Оказалось на удивление легко убедить его, чтобы заменил на время Костю, наверно, сказалась психологическая особенность, присущая близнецам… Если брат занимается чисткой столицы, если речь идёт о жизни очередного негодяя, одного из тех, безнаказанных, коими нынешняя Москва просто кишит, то почему бы самому не включиться в это благое дело? После этого, мол, и он, Митя, был бы с братом на равных, а Костя перестал бы комплексовать по поводу своего нового рода занятий… А вот теперь важнее всего проследить, чтобы братья не встретились… И тогда Митя вовсе не узнает, что невольно подставил брата…

Тьфу-тьфу, пока всё идёт успешно. Одно нехорошо — эти многоходовые комбинации становятся всё сложнее… А значит, больше вероятность, что он что-то не предусмотрит, что-то упустит. А ведь малейшая неточность — и… Но лучше об этом не думать. Главное на сегодняшний момент то, что Костя Мишаков о происходящем даже не догадывается. А Мите, его брату, вовремя объяснили: теперь, когда все насильники получили по заслугам, Косте велено лечь на дно, поскольку его уже ищут. Ему сейчас лучше отдохнуть, ни с кем не общаясь — даже по телефону… И Митя понял это правильно.

К тому же нельзя не признать, что очень удачно, очень правильно была выбрана цель для Мити. Поскольку тело видного представителя шоу-бизнеса Хлестова Игоря Андреевича, у которого не осталось средств содержать телохранителей, кажется, и впрямь искать никто не собирается. А что касается мотива расправы — так он на поверхности: большие долги сомнительным коммерческим структурам, в которые Игорь Андреевич влез… И потому он стал никому не нужен. И потому о его преждевременной и трагической кончине до сих пор никто не сообщает.

Пока все идет, как надо, думал Павел Романович, но это не повод для самодовольства. Пора переходить к финалу этой разветвленной комбинации. Теперь — избавление от братьев.

— Дай сюда Балабона, — сказал Павел Романович.

Канищев ответил не сразу. Удивился, наверно: обычно Павел Романович напрямую общался только с ним, через него передавал Балабону приветы и ценные указания.

— Привет, — сказал Каморин, услышав робкое и несколько удивленное «але» Балабона.

— Витя, дорогой, — с воодушевлением начал Каморин (не подводит память, вовремя вспомнил имя. А то все Балабон да Балабон…). — Выслушай меня не перебивая. Теперь пришло твое время. Покажи всем свой класс… Признаюсь, в последнее время я недооценивал вас, моих пацанов. Отсюда и отступление от конкурсного принципа отбора лучших из лучших и мое неоправданное пристрастие к этим братьям Мишаковым…