Константин Ковальский - Аферист

Дать почитать кому-нибудь из друзей? Но друзьям хочется преподнести свою книгу в окончательном варианте и красивой обложке. А может, это все отговорки и я просто стесняюсь, думая, что если прочитавший не оценит в должной мере мое произведение или не поймет моих мыслей, то я сгорю от стыда.

Но хватит пока о литературе. Закончу описание квартиры. Что еще заслуживает внимания? Зеленый кожаный диван, большие оригинальные черно-белые фотографии на стенах (хочется надеяться, что оригинальные, потому что их автором является ваш покорный слуга, который, как я уже говорил ранее, увлекается фотографированием), разные безделушки, которые я привожу из своих «вояжей», пальма в кадке, купленная мной на распродаже, и винтовая лестница, ведущая в крохотную каморку над залой. Там я сплю. Потолком является косая крыша, и прямо над кроватью у меня большое круглое окно, напоминающее иллюминатор, сквозь которое можно бесконечно любоваться звездами. А еще, когда идет дождь, можно бесконечно долго смотреть, как по наклонному стеклу стучат капли и стекают ручейки воды. Здорово успокаивает. Признаюсь, окно – не моя придумка. Оно уже было, просто я поменял его на толстый пластик, потому как старая деревянная рама протекала во всех местах. Поменял, конечно, сначала убедившись, что через него невозможно пробраться в квартиру. Ну, разве что инопланетяне с блюдца спустятся. Или спецназ с вертолета.

В общем, моя квартира представляет собой попытку соединить библиотеку, кабинет английского джентльмена Викторианской эпохи и кают-компанию «Наутилуса».

Да, чуть не забыл про главную гордость моей квартиры (если не считать библиотеки) – мой рабочий письменный стол. Даже на вид старинная работа: витые толстые ножки, широкая поверхность, затянутая зеленой с прожилками кожей, – настоящий раритет!

Я нашел эту массивную реликвию на свалке и тут же, представив, как она будет шикарно смотреться в моей квартире, отвез на реставрацию. Стол был тяжеленный. До сих пор помню сдавленные ругательства и пыхтение грузчиков, тащивших его на пятый этаж, так как в лифт он помещаться решительно не хотел.

На столе возле ноутбука аккуратно сложены разноцветные общие тетради – плоды моих писательских трудов тех времен, когда о компьютере я и не мечтал по причине его отсутствия в отечественных магазинах. Теперь, конечно, я пользуюсь ноутбуком, но у меня всегда в кармане блокнот для записей, ведь иногда хорошие мысли или даже целые сюжеты приходят совершенно неожиданно. Ну вот, я снова вернулся к теме литературы…

Я лениво взболтнул виски, и кубики льда приятно зазвенели о стенки стакана. День приближался к своему завершению, и меня начало клонить в сон. Солнце уже спряталось за ржавые крыши, но еще подсвечивало снизу гигантской лампой парочку размазанных по небу облаков.

На столе завибрировал мобильник. Я зевнул. Разговаривать с кем бы то ни было не хотелось. Хотелось спать. Телефон замолчал, но через пару секунд зазвенел снова. Настойчивый кто-то… Я неохотно оторвался от созерцания заката и, поднявшись, направился к телефону. Посмотрел, кто звонит.

– Алло?

– Ты уже приехал?

– И тебе привет, Антонио.

– Привет-привет. Так ты уже в городе?

– Сегодня прилетел.

– У меня к тебе дело.

– На сто миллионов?

– Чуть поменьше.

– До завтра подождет?

– Завтра в десять возле «Виденськой кавы».

– Где?

– Ресторан… Ты что, спишь там?

– Хм…

– Это пять минут ходьбы от твоего дома.

– Да ты что? Не припоминаю…

– Возьми такси.

– Да как-нибудь уж найду.

– Ну тогда до завтра.

– Пока.

Я положил телефонную трубку и посмотрел на фото, висящее на стене. Это не моя фотография, а реклама из журнала. Но снимок мне так понравился, что я вставил его в рамку и повесил в коридоре. Ослепляющий своим разноцветным сиянием широченный проспект. Город грехов. Неоновая империя. Лас-Вегас. Вот куда бы я с удовольствием поехал. Я еще немного постоял, улыбаясь своим мыслям и пригубливая из стакана.

Но виски скоро закончилось, закат приказал долго жить, так что теперь ничто не мешало мне отключить телефон и отправиться спать.

На следующий день я отправился на встречу. В этот утренний час кафе пустовало, лишь в углу за стойкой дремал бармен.