Юрий Шубин - След шакала

— Отлично. Положи её на стол портретом Вашингтона вверх.

— Положил.

— Теперь посмотри, с какой стороны белое поле у края шире?

— Какое поле?

— Ну, где бумага обрезана ближе к рисунку?

— Справа.

— Тебе везёт. В этом месяце тебе будет сопутствовать удача в финансовых и любовных делах. Можешь рисковать, начинать новые дела и действовать по интуиции. Теперь посмотри на номер.

— Посмотрел.

— Есть повторяющиеся цифры?

— Есть — два.

— Опять хорошо — жди больших денег, «свалившихся с неба».

— Ну ты наговоришь, — засмеялся Мономах.

— Теперь посмотри на две последние цифры номера. Четные они?

— Нет, нечетные.

— Это плохо. Значит, будь осторожен за рулём. Не лихачь понапрасну.

— Всё, что ли?

— Да.

— Хорошее гадание. Надо запомнить, братву при случае повеселить.

— Запомни.

Беседа была закончена.

— Женя, проводи Эдуарда Константиновича, — попросил авторитет своего охранника, дюжего молодца в чёрной кожаной куртке и брюках свободного покроя, незаметно вошедшего в комнату. Тот согласно кивнул головой. Эдуард Константинович откланялся, и приятели расстались.

Экстрасенс в сопровождении охранника направился по асфальтовой дорожке, выложенной бордюром из красного камня, к калитке, мимо скромного, но прекрасно спроектированного двухэтажного дома с колоннами на парадном входе. Перед домом два пруда, соединенные между собой причудливо изогнутым каналом: что-то типа фрагмента венецианской речки с мостиками. Это и летний бассейн, и одновременно место, где можно кататься на небольшой лодке. Кругом росли высокие сосны и потерявшие листья кусты. На ветке самой толстой сосны висела игрушка, состоящая из нескольких труб разной длины, расположенных по кругу, и деревянного маятника на нити в их центре. При каждом дуновении ветра маятник тихонько ударял по трубочкам и раздавался приятный, чистый звон. Словно волшебная музыка.

— Говорят, — пояснил Женя, — эта игрушка приносит мир и счастье в дом.

— Очень мило. Как говорится — дай бог.

Они подошли к калитке, в которой что-то щёлкнуло, и она открылась. Эдуард Константинович сел в свой вишнёвый «Пассат» и уехал.

После этого разговора Валера был в скверном настроении. Его не покидало предчувствие надвигающейся беды.

«Значит, — думал он, — кому-то я перешел дорогу и на меня хотят наехать, а может, уже заказали. Но кто, как? Откуда последует удар?!»

Ответов не было, значит, оставалось только гадать.

Проводив гостя, в дом вернулся Женя.

— Там Гусь приехал, — сказал он.

— Очень кстати. Где он? — обрадовался приезду друга Мономах.

— Раздевается.

В комнату зашел высокий мужчина лет сорока. Мономах сразу ввел его в курс дела.

— Ну что скажешь? Голова! Кто на нас наехать может?

— Даже не знаю, Валера, на кого подумать, — ответил ближайший соратник Мономаха. — Ведь в последнее время мы не имели серьёзных конфликтов с нашими соседями. По бизнесу тоже никого не кидали, кроме государства. Стало быть — чего им на нас обижаться. Мы все стараемся решать в мирной беседе, за столом переговоров. Не беепредельничаем. Чего нам лишний раз волынами [Оружие.] трясти. Да и ты человек на Москве авторитетный. К тебе известные люди обращаются. Разводишь по справедливости.

— Ну, ты бы ещё сказал, что мы не «стучим» и не колемся, — поморщился Валера. — «Не беепредельничаем», — передразнил он. — Это что — заслуга?! Мы ж не отморозки какие с тобой. А нормальные люди, с понятием.

— Валера, а помнишь, мы разводили одну «стрелку», когда наш банкир кредит выдал одному пидору, а тот не захотел его возвращать?

— Помню. Ну и что с того?

— Помнишь, кто на «стрелку» от него приезжал? Какая-то левая бригада. Их бугор, небольшого роста такой, но весь на понтах. Помнишь его?

— Ну, помню.

— А помнишь, как второй раз наши ребята поехали на «стрелку» с ним, а там откуда ни возьмись…

— Давай без предисловий! — перебил его Мономах.

— В общем, подъехал ОМОН, и всех наших загребли в ментовку «на промывание мозгов», а тот пидор спокойно сел в тачку и уехал. Да ещё чего-то там вякнул нам на прощание, типа: «Ну что, теперь тема закрыта?»

Выходит, он и ментов навел, — рассудил Гусь, — воры такими вещами не занимаются. Значит, он или беспре-делыцик со своей группой, или под ментами ходит и косит под крутого.

— Да я ему яйца оторву, козлу вонючему, если это так, и в задницу засуну!

Глаза Мономаха налились кровью. Весь его вид излучал ненависть к врагам. Их он готов был рвать на куски голыми руками. Как старый волк, не знающий пощады выскочкам.