Б. Седов - Знахарь. Путевка в «Кресты»

В какой-то момент мне показалось, что Анжелике стыдно за то, что только что произошло между нами, и она пытается передо мной оправдаться. И перед собой — тоже. Но она тут же разрушила эти мои сомнения откровенной просьбой:

— Костя, поласкай меня язычком. Или хотя бы ручкой.

Я ужаснулся: ей все еще мало?!! Учись, ненасытная Ангелина, у своей почти тезки.

Я с надеждой бросил взгляд на часы — без десяти одиннадцать. Отлично!

— Нет, лапка, не выйдет. Пора вставать. Ты забыла про дочку.

— Еще десять минут, — томно прошептала Анжелика и, прижавшись ко мне, опять начала натирать мне лобком мозоль на бедре.

— Какие десять минут! — Я решительно отлепил ее от себя и выбрался из-под одеяла. — В одиннадцать я должен поставить капельницу, а ее еще надо готовить. Подымайся и замени лучше дочке простыню и клеенку. Потом сходи свари кофе. А вот после кофе… — Я многозначительно замолчал и подумал: «А вот после кофе я сдохну от истощения. Одному мне этой Анжелики чересчур много. Ее бы в барак, так были бы, как говорится, довольны, и волки, и овцы. Вот бы подкинуть такую идейку куму».

Кристина не спала, и когда из-под нее вытаскивали белье, даже попробовала что-то сказать. Но чтобы понять напичканного лекарствами наркомана, находящегося ко всему прочему на ломах, надо иметь богатый опыт работы наркологом. А мне это даже не снилось. И я ни черта не разобрал.

— Она же все видела, чем мы сейчас занимались! — испуганно шепнула мне на ухо Анжелика.

— Даже если и видела, то ничего не поняла, — тоже прошептал я. — А если и поняла, то уже ничего не помнит. Ты представляешь, сколько в нее закачано всякой отравы? Иди вари кофе. — И, выпроводив из комнаты Анжелику, не спеша занялся ее дочкой. Что-то она вела себя чересчур спокойно, как минимум, уже полтора часа — с того момента, как я проснулся. Ее не выгибало дугой, она не орала и даже не выдувала изо рта пузыри. Не нравилось мне все это. Суставы сейчас должны освобождаться от всего дерьма, накопившегося в них за то время, пока девчонка торчала на героине, а поэтому их должно ломать. И никуда не деться от этого. Неужели, я делаю что-то не так?

Я поставил капельницу, присел на кровать рядом с Кристиной и погладил ее тоненькую ручонку, привязанную жгутом из простыни к кровати.

— Все ништяк, Крис, малышка. Мы выберемся из этого дерьма. Знаешь, в древности был такой великий царь-Соломон. И у него на перстне были выгравированы золотые слова: «И это пройдет».

Так вот, и это пройдет. Вся хренотень останется позади. Ты избавишься от своего геморроя, я — от своего. На это надо только немного времени. Надо чуть-чуть потерпеть. Ты ведь умеешь терпеть? В ответ она почти незаметно кивнула.

— Вот и отлично. Я тоже. И мы этим сильны. И вылезем из этого ада.

«Ты из своего, я из своего, — додумал я. — Только тебе на это нужно не меньше года. У меня все случится скорее». Я быстро прикинул в уме: меньше трех месяцев до середины июля.

Меньше трех месяцев до часа «X».

— Я схожу умыться, а ты лежи, пожалуйста, тихо. Чтобы не выскочила иголка. Договорились?

Она опять чуть заметно кивнула.

— Вот и умница. — Я наклонился и нежно поцеловал ее в щечку.

О, черт! Наверное, я когда-нибудь так же мог целовать свою дочку, если бы не случилось того, что случилось три с половиной года назад.

Вот задница! Твою мать…

Распроклятая Ангелина!

Четверо суток я вкалывал, как ломовая лошадь. Нянчился с Кристиной, за день прокапывая в нее по несколько литров, а как только вы давалась минута на передышку, на место дочки тут же заступала мамаша. А на место капельниц — безумные постельные скачки. И снова капельницы… И опять скачки… Ритм жизни, как у космонавта.

Я не высыпался. Я осунулся. Я мечтал поскорее вернуться на зону, где нет голодных рехнувшихся баб. Вот уж никогда не подумал бы, что можно мечтать о подобном.

Совершенно не стесняясь своего брата, Анжелика уже на вторую ночь открыто перебралась в комнату к своей дочке. На соседнюю кровать, которая, как я, наивный, вначале рассчитывал, должна была полностью принадлежать мне. Жди, парень…

Кум лишь ехидно посмеивался, наблюдая за мной и своей ненасытной сестренкой, но ни слова не говорил, даже не пытался нас подколоть. На второй день он организовал мне телефонный разговор с зоной, и я полчаса пичкал Блондина указаниями и инструкциями по уходу за выздоравливающим Коляном и контролю за раздолбаем-лепилой.

— Ништяк, Коста. Управимся, — заверил меня Блондин. — А ты давай хавай волю от пуза, назад не спеши. Отдыхай.