Михаил Серегин - Фейерверки смерти

На самом входе Владимир чуть задержался, опустив руку в карман, он нащупал несколько мелких монет, в сумме едва ли составляющих больше пяти-шести рублей. "Впору на паперть выходить, — подумал Владимир. — Скажем, к Воздвиженскому собору, где так благочинно отправляет культ пресвятой отец Велимир".

— Погоди, не закрывай дверь, — внезапно услышал он за спиной смутно знакомый голос.

Свиридов обернулся.

К нему от новенького "Ниссана" направлялся не кто иной, как Леша Тихонов по прозвищу Буча. Этот продукт отечественного модельного бизнеса работал с Илюхой, младшим братом Свиридова, в одном и том же агентстве "Сапфо", и, если судить по личному автотранспорту, которым пользовался Тихонов, дела его шли куда лучше, чем у многострадального младшего брата Владимира, который в данный момент благодушествовал в отделении микрохирургии Первой горбольницы.

Впрочем, Тихонов всегда был весьма оборотистым молодым человеком и, если уж на то пошло, и без модельного бизнеса чувствовал себя в клокочущем вареве нынешней российской жизни как рыба в воде.

Впервые Владимир столкнулся с Бучей еще до того, как Илья свел с ним знакомство, поступив на работу в одно и то же модельное агентство. Он был на компьютерной выставке в Москве. В Сокольниках. Тихонов прохаживался там с видом знатока и знакомился с образцами новейших японско-американских компьютерных технологий. Крутил в руках замысловатые достижения "ноу-хау", а потом рассказал гиду-немцу старый замшелый анекдот, которого тот, судя по всему, не понял:

— Значит, идет примерно такая же вот выставка японской электроники будущего. Японец зажимает что-то в кулаке и спрашивает:

"Сто у меня в руке? Сто у меня в руке?"

Русский говорит — типа шутит:

"Телевизор, е-мое!"

"Правильно, русский-сан1 А сколько стук?"

Свиридов, рассматривающий в тот момент как раз миниатюрный плоский монитор, не выдержал и рассмеялся — уж больно артистично был рассказан этот, в сущности, и не очень смешной, старый анекдот.

Оказалось, что Тихонов тоже житель Саратова и что он даже знает модельное агентство, в котором работает Илья Свиридов, брат Владимира.

Еще бы — такой любитель женского пола.

В тот же день они зависли в каком-то ночном клубе и учинили маленькое безобразие, которое и стало точкой отсчета в их знакомстве.

В Саратов они вернулись на одном самолете.

А потом получилось так, что Владимир вынужден был подыскивать своему новому другу и собутыльнику работу. Прежде тот работал в одном из довольно крупных коммерческих банков.

А уволили его оттуда вот за что.

Являясь завзятым компьютерным наркоманом, безнадежно подсевшим на иглу виртуальной реальности, в свободное от работы время — да и на рабочем месте, чего уж там греха таить! — он бесконечно лазил по Интернету, время от времени забредая туда, куда влезать вообще-то опасно для здоровья.

А именно — в защищенные прихотливыми кодами доступа базы данных различных властных структур. Тихонов воровал оттуда информацию, а иногда и вводил чрезвычайно неприятные вирусы, выводившие из строя целые системы.

Естественно, восторга это ни у кого не вызывало, и потому зловредному хакеру могло сильно нагореть. Но он был хакером настолько высокого класса, что до определенного момента ему все благополучно сходило с рук.

А потом его засекли на какой-то весьма невинной операции и с треском выперли из банка.

Хорошо еще, что не впаяли срок. Впрочем, наказание было и без того очень значительным: лишившись всех доходов от банка, Тихонов не смог оплачивать свою роскошную квартиру, которую он снимал в самом центре города, и вынужден был вернуться на историческую родину — на окраину Ленинского района, где жила его бабушка-пенсионерка.

Необходимость "возвращения на родину" привела Алексея в бешенство. Свиридов и Фокин успокаивали его как могли. Афанасий даже пообещал пристроить того дьячком в храм, но ответом ему была только новая порция нечленораздельных ругательств, расползшихся в аморфное вязкое бормотание уязвленного в самых светлых чувствах Тихонова.

А дело было в следующем.

Бабушка Алексея, в целом весьма милая и почтенная старушка — божий одуванчик, имела одну слабость: она очень любила выращивать растения дома. Лишенная доступа к загородным посевным угодьям, эта пожилая дама устроила в своем небольшом домике филиал ботанического музея.

Чего тут только не было. Одно перечисление видов и сортов представленной в ее доме флоры заняло бы не менее чем пять-шесть страниц.