Владимир Колычев - Выстрел, который снес крышу

После завтрака Торопов не стал умываться и чистить зубы. И о бритве не подумал. Теплое чувство сытости клонило в сон, и почему бы не лечь в свою постель? Ведь валяться, ничего не делая, так приятно. А грязную посуду заберет Сергеев. Он санитар, его дело работать, а Павел будет отдыхать.

Он уже погружался в сон, когда появилась Эльвира. В белоснежном накрахмаленном халате, стройная, красивая и профессионально радушная. Павел блаженно улыбнулся, глядя на нее.

– Как самочувствие? – приветливо спросила врач.

– Нормально.

Но его ответ не удовлетворил Архипову. Как обычно, она поводила молоточком перед его глазами, заглянула под веки, померяла давление. Руки у нее ласковые, нежные. Как жаль, что ночи с ней он проводил не наяву.

Впрочем, если бы вдруг она разделась и легла к нему в постель, он вряд ли бы смог ее осчастливить. Эльвира нравилась ему, но Торопову совершенно не хотелось изнурять себя страстными движениями. Лень-матушка одолела.

– Ничего не беспокоит?

– Нет.

– Как нога?

– Спасибо, ничего…

– Помнишь, как ее наколол?

– Как?

– На доску с гвоздем наступил. Возле склада. Не помнишь?

– Нет… То есть помню, но это не там было.

– А где?

– В лесу. В меня киллер стрелял, я за ним бежал. Но это все неправда. Спасибо вам.

– За что?

– За то, что лечите меня. Я все время как во сне. Но Маша уже не появляется.

– Это хорошо. Это очень хорошо… – совершенно безрадостно улыбнулась Эльвира.

– Маша умерла. Дарьи никогда не было… А березы на месте? – беспечно, в полудреме спросил Павел.

– Какие березы?

– Клоун по ним стрелял. А вы их выкорчевали.

– Я выкорчевала?

– Да, чтобы я их не нашел.

Закрыв глаза, Павел увидел себя в березовой роще возле склада, он стоял, левой рукой держась за одно дерево, правой – за другое, голова поднята, перед глазами небо в белых барашках-облачках. Барашки куда-то неторопливо бредут. Голубой луг для них не только пастбище, он еще очень медленная и плавная карусель. И не только для них. На одной вершине дерева, как на карусельном сиденье, свесив ноги, сидела Дарья, на другом качался Антон, где-то рядом смеялась Эльвира, а откуда-то с высоты, будто фигурки из тетриса, сыпались покойники – Катя, Витек, Зубр, киллеры.

– А я их искал, – немощно пробормотал Павел. – Но не нашел. Потому что не мог найти. Вы меня не слушайте, не надо.

Засыпая, Торопов осознавал, что несет бред. Но это ничуть его не беспокоило. Ведь Эльвира знает, что у него с головой не все в порядке. Она, конечно же, все поймет и не осудит.

Павел тупо смотрел на свой костюм. Чистый наглаженный пиджак на плечиках, висящие на жердочке, под рубахой, брюки. И Эльвира вызывала у него недоумение. Зачем она разбудила его среди ночи? Зачем протягивает ему одежду?

– Давай одевайся.

Почему она встревожена? Что за страх у нее в глазах? И почему на ней не халат, а кожаный плащ?

– Ах да, понятно, – почесал он затылок.

Наконец до Торопова дошло, что Эльвира – всего лишь иллюзия. Но в любом случае он должен подчиняться ей, ведь она врач, и от нее зависит его пусть и неясное, но все же будущее.

– Одевайся, если понятно, – нервно повторила Архипова. – Только побыстрее.

Во сне логика не такая правильная, как наяву. Торопов лишний раз в этом убедился, глядя, как Эльвира выключает свет. Как он может быстро одеться, если в палате темно. Осталась только тусклая полоска света, падающая из коридора через открытую дверь. Может, этого и хватит, чтобы не перепутать пиджак с брюками и не сунуть ноги в рукава.

Эльвира подошла к окну, обеспокоенно глянула вниз и, торопливо приблизившись к Павлу, вырвала из его рук одежду.

– Потом оденешься, пошли!

Он сунул ноги в тапочки, вслед за ней вышел из палаты. Нога уже не болела, и Торопов мог выдерживать быстрый темп, который задала врач.

Они прошли в дальний конец коридора, по лестнице спустились к запасному выходу из больницы. Павел знал это место, но железная дверь здесь всегда была закрыта. Сейчас же он спит, и все препятствия перед ним волшебным образом должны исчезать. Дверь и впрямь открыта, и они с Эльвирой выходят в темную ночь. Небо звездное, под ногами сухо, но воздух прохладный. И ветер просунул студеную руку под майку.

Пытаясь согреться, Павел обнял себя руками, но темп не сбавил и не отстал от спешащей Эльвиры. А она подвела его к своему внедорожнику, распахнула правую заднюю дверь, нервно зашвырнула на сиденье костюм на вешалке и обувь в пакете.