Жозе Джованни - О!

Сосед женщины разглядывал Олэна. Последний свернул газету и бросил на стол.

К нему снова подошел хозяин.

– Есть какие-нибудь новости о Шварцах?

– Нет, – ответил бармен, – но они куда-то свалили.

– Это я и сам знаю.

– Ты их больше не возишь?

– Ни их, ни кого другого, – довольно сухо проворчал Олэн.

Он сунул под бокал крупную купюру. Женщина и ее приятели больше не разговаривали. Тот парень, что смотрел на Олэна, встал и, в свою очередь, обошел стойку.

Бармен проводил Франсуа до двери. Экспансивный, как кусок масла.

– Эй, «О!», – крикнул парень из-за стойки.

Олэн уже держался за ручку двери.

– Эй! «О!», – еще раз крикнул тот тип. Он хотел выяснить, что его дружок с чемоданом будет пить.

Олэн резко развернулся и дважды выстрелил. Парень выронил бутылку и вцепился в стойку рукой. Одна пуля угодила в легкое, вторая раздробила плечо. Олэн легонько крутил пистолет на пальце.

– У меня есть имя, – сказал он. – Франсуа Олэн.

Бармен бросился поднимать сползавшего на пол приятеля.

Олэн равнодушно поглядел на всю компанию и, сунув пистолет за пазуху, вышел. Сердце билось совершенно спокойно, как на прогулке.

Бенедит начала читать газеты. Ей хотелось поблагодарить журналиста Габриэля Бриана за статьи о Франсуа Олэне – гонщике. Однако она не посмела.

Тогда Бенедит решила хотя бы купить знаменитый галстук из кокосового волокна в единственной лавочке, где таковой продавался.

Ей вежливо объяснили, что первая партия уже разошлась, и посоветовали вернуться через две недели.

Бенедит немного побродила вокруг, надеясь случайно встретить Франсуа.

Она чуть не столкнулась со Спартаком, но не обратила на него ни малейшего внимания. Бенедит понятия не имела, как выглядит Габриэль Бриан.

Репортер тоже хотел приобрести кокосовый галстук. Его забавляла мысль обскакать Олэна и доказать таким образом, что его коллекция пополняется слишком медленно.

Один из продавцов дал ему те же объяснения, что и Бенедит: в ближайшие две недели никаких кокосов не предвидится.

Когда Олэн позвонил, чтобы пригласить его пообедать по случаю выхода заключительной статьи о гибели О'Кейси, у Спартака за неимением галстука из кокосовых волокон все же нашелся для него сюрприз. И репортер предложил Олэну поскорее приехать.

Спартак получил множество писем и предложений написать петицию, дабы попытаться официально реабилитировать бывшего гонщика, то есть вернуть Олэну лицензию, хотя положение вне закона никогда не дало бы Франсуа ею воспользоваться. В общем донкихотство чистой воды…

Олэн повесил трубку и улыбнулся. Он звонил журналисту из бара напротив магазинчика на улице Сент-Оноре. Последние два дня он проспал как сурок, напрочь позабыв о гангстере, которого изрешетил у эльзасца.

Франсуа перебрался на другую сторону и вошел в магазин.

Приятного вида господин попросил его немного подождать. Вскоре подошли два продавца с длинными плоскими коробками и поставили их перед Оленом.

В следующую секунду пара наручников крепко сковала ему руки за спиной. Франсуа обыскали, вытащили все из карманов, а заодно отобрали пистолет.

Из-за занавески появился Поль, и Олэна швырнули в черную полицейскую машину.

– На сей раз, можешь мне поверить, тебе не удастся сбежать, прикидываясь клошаром.

Узнав об удачном завершении операции, комиссар Бло вызвал младшего коллегу.

– Не волнуйся, я не стану трезвонить, что это моя победа.

Дело в том, что незадолго до этого разозленный Поль горько пожаловался шефу. Достаточно, мол, гангстеру коллекционировать галстуки, чтобы общество простило ему все грехи. И Бло придумал ловушку. Пусть леска из кокосового волокна была толстовата, тем не менее операция стала маленьким шедевром эффективности. Рыбка-то клюнула!

– Возможно, он сдаст нам Шварцев, – сказал Поль.

Он ошибался. Олэн выдержал все степени допроса, начиная с милой беседы за горячими сосисками и пивом и кончая играми с телефонным кабелем, от которых раскалывается череп.

В антропометрическом кабинете, позируя для нового фото, Олэн скосил глаза и втянул щеки. Смекалка ему не изменила.

Его отправили в Сантэ, в одиночную камеру подвального типа. С тех пор Франсуа не видел никого, кроме охранника.

Он изо всех сил шевелил мозгами.

Спартак мог сколько угодно каламбурить насчет того, что «Франсуа Олэна схватили за галстук на улице Сент-Оноре», мысль о предательстве журналиста ему и в голову не приходила. Фараоны словили его на любимом «коньке», и точка.