Петр Северцев: Афера хакера

— Если ты купишь закусь, проблем не будет. Приходи полдевятого, — сказал Фима и положил трубку.

В чем-чем, а в организации застолий Фиме не было равных. На этот счет я мог быть спокоен. В 20.30 с пакетом, в котором были ветчина, коробка финского сыра и две банки консервов, я стоял около двери Фиминой квартиры.

Фима встретил меня в своем обычном потрепанном трико, коленки которого болтались, как пустые горбы у верблюда. Волосатую грудь Фимы прикрывала белая с голубыми каемочками футболка с красовавшейся на левой груди надписью «Д». Помимо своего прямого предназначения, футболка служила моему приятелю также полотенцем для вытирания рук во время приготовления пищи. Вот такой, помпезный и блестящий (последняя фраза могла быть отнесена и к его надраенной лысине), Фима проводил меня на кухню, в которой он обычно и принимал гостей начиная еще с застойных лет.

За большим круглым столом, облокотившись на него локтями, сидел полный толстомордый мужик с пышной седой шевелюрой возраста порядка пятидесяти лет. Мужик уперся взглядом в стоящую перед ним тарелку с солеными огурцами. Большая голова склонилась над столом, образовав тем самым несколько подбородков. Он явно начинал видеть радости жизни, которые появляются обычно у человека после залития внутрь организма определенного количества спиртного. При моем появлении мужик поднял голову, гармошка подбородков исчезла, и он устремил на меня бесцветный взгляд своих голубых глаз.

Я молча кивнул ему, но подумал, что этого будет недостаточно, и подкрепил свое приветствие речевым фоном:

— Валерий Борисович. Можно просто Валерий.

Мужик сделал попытку подняться — удавалось ему это уже с трудом, однако ответное приветствие было произнесено довольно четким и ясным голосом:

— Петр Николаевич. Можно просто Петр.

— Ну вот и ладушки, — произнес за моей спиной Фима и, выхватив у меня пакет с продуктами, устремился к столу. В считанные секунды Фима умелыми движениями распаковал продукты, а Петр Николаевич (или просто Петр) уверенной рукой разлил по 50 граммов греческого коньяка.

— Ну, за знакомство, — произнесли мы все почти одновременно и приблизительно в таком же режиме опорожнили рюмки.

В дальнейшем беседа потекла в духе, который обычно практикуется у людей, относящих себя к сословию интеллигентов. Петр Николаевич рассказал о том, что у него был тяжелый день — два заседания министерства по вопросам сбора урожая (одно из них было выездным) вымотали его окончательно. Фима сказал, что его окончательно запарили бездарные ученики, которые к тому же не хотят учиться, и что зарплату в музыкальной школе по-прежнему задерживают на два месяца. Я высказался просто в том духе, что «жизнь — дерьмо», но что-либо конкретизировать не стал. Наконец, когда уровень оживления беседы повысился, а уровень содержимого в бутылках понизился и мы называли друг друга просто Фима, Петя и Лерик, я дождался очередности Петьки рассказывать о своих проблемах в правительстве и задал каверзный вопрос:

— У вас там в правительстве что, вааще что ли ох…ели? Правда, что убили министра?

Петя даже слегка протрезвел. Тема, видимо, его сильно занимала.

— Да, мы все в шоке, весь день охреневшие ходим.

— А за что его? Больно крутой что ли был?

Петя как мог задумался и сказал:

— Крутой не крутой, а мужик был нормальный, грамотный. Особо никому вреда не причинял, многие его уважали.

— Кто он вообще? — спросил я наивно.

Петр опрокинул очередные пятьдесят граммов, закусил ветчиной и сказал:

— Министром экономики был. За экономическую реформу отвечал, бизнес развивал, перспективы имел неплохие… У нас многие считали, что у него есть серьезные шансы стать губернатором. Если, конечно, Виталик в Москву перебираться надумает… А тут, понимаешь, такое…

— Так его что, — по максимуму делая удивленное лицо, спросил я, — свои же братья-чиновники из зависти шлепнули?

— Что ты! Не знаю, — задумался Петр. — Не думаю я.

«А надо бы думать», — поерничал я про себя.

— Кого же из-за неясных перспектив прежде времени шлепают?! — продолжал заместитель министра. — Губернатор непонятно когда в Москву пойдет. Может, через месяц, а может, и лет через пять. Обстановка в области спокойная, все под контролем. Вряд ли кто-то решился на такое, — еще раз убежденно повторил он.

— Кому же это понадобилось?

— Кто же знает-то? Ты что, следователь что ли? Сидишь тут, допрашиваешь… Мы сами не знаем, сидим, репу чешем, — откровенничал Петр. — Наверное, взял какие-нибудь обязательства, задолжал кому-то. Что-то в этом роде…