Татьяна Степанова - Душа-потемки

Ее лицо…

Катя невольно отвернулась.

Багровое, с густо, жутко размалеванным от уха до уха алой помадой ртом, сведенным судорогой.

Ксению Зайцеву, обвиняемую по делу о мошенничестве, которую она, Катя, и видела-то вчера практически мельком в кабинете следователя, было очень трудно узнать. Но Катя узнала ее сразу.

– Ее задушили, – сказал эксперт. – Смерть наступила более двенадцати часов назад.

Гущин наклонился над трупом.

– Нет, это не руками, – сказал он.

– Да, судя по всему, использован какой-то предмет – возможно, шнур от портьер – тут их вон сколько, на выбор, возможно, галстук или еще что-то.

– Не нашли?

– Пока нет.

– Как считаете, здесь все и произошло, прямо на этой кровати? – Гущин дотошно осматривал покрывало.

– Нет, точно не здесь. Нижнее белье, трусы испачканы… ну это обычно при удушении. А на покрывале и постельных принадлежностях следов экскрементов нет. Все изымем для экспертизы, потом скажем точнее.

Гущин обошел кровать.

– Задушили, притащили, уложили. М-да… а губная помада ее?

Другой эксперт в резиновых перчатках открыл сумку. И ее тоже Катя узнала – фирменная, очень дорогая.

– Водительское удостоверение на имя Ксении Зайцевой, ключи…

– Машина ее где? Обнаружили?

– Пробили по банку данных, у нее нет машины, продала месяц назад.

– Продала, значит, умно, – Гущин хмыкнул. – На ней же ущерб колоссальный висит… висел…Так что с помадой?

– В косметичке помады нет.

– Ищите здесь.

– Почему у нее с лицом это сделано? – спросила Катя. – Такая мерзость… словно клоун жуткий… Убил и еще издевался над ней?

Гущин пристально смотрел на постель.

– Вот он, тюбик, закатился, – эксперт поднялся.

В руках, обтянутых резиновыми перчатками, он осторожно держал тюбик помады – алая, она вся почти была израсходована, стесана.

– Отпечатки есть! Сейчас снимем.

– Где тут зеркало в отделе? – внезапно спросил Гущин.

– В этом отделе никаких зеркал.

– Должно быть обязательно в соседнем, в отделе одежды, – сказала Катя. – В примерочной.

Гущин двинулся туда. Что-то с ним было не так – со «стариком» Гущиным, и Катя видела это – здесь, на месте убийства. Он выезжал на десятки дел за свою долгую службу в розыске, но что-то произошло с ним сейчас, прямо сейчас…

– Федор Матвеевич!

– Ищи примерочные.

– Вот одна, – Катя отодвинула темную шторку.

– Зеркало?

– Ну да, самое обычное зеркало. А что? Что мы ищем?

– Посмотри в другой, той, что рядом.

Катя шагнула, отодвинула еще одну шторку и…

– Ну вот. Вот мы и приплыли, – сказал Гущин за ее спиной.

На зеркале примерочной алой помадой размашисто и коряво… буквы на стекле словно кровоточили.

Я здесь. Я вернулся.

Поверхность зеркала в примерочной обработал эксперт, обычная процедура. Тело осматривали очень долго и тщательно, судмедэксперт вместе со следователем прокуратуры поворачивал его несколько раз, искали малейшие улики, брали на экспертизу все, что можно изъять.

Катя наблюдала за всем этим процессом – а вдруг еще что-то обнаружится? Тайком она включила в сумке свой маленький «воровской» диктофон, запишется все, а то потом не вспомнится в суете.

Вот только жаль, что та фраза Гущина в примерочной осталась вне записи. Тон у него какой-то… стоило, стоило после на досуге у себя в Пресс-центре поточнее вслушаться в его интонацию.

Есть такие дела, где вся соль именно в интонации…

Но что значит это гущинское «приплыли»? Он профессионал до мозга костей, тридцать лет в розыске. Но все равно так не бывает. Приехав сюда в универмаг, он… вот тут на втором этаже он словно уже точно знал или догадался, что надо искать.

Эта мазня помадой на зеркале…

По лестнице подняли носилки с черным пластиковым мешком. Тело обвиняемой по делу о мошенничестве с квартирами Ксении Зайцевой погрузили, закрыли «молнию» траурного мешка-савана и повезли к грузовому лифту – в противоположный конец этажа.

Вот и все.

Все?

И опять Катя увидела майора Бурлакова из вневедомственной охраны. Он явно старался делать вид, что все идет обычным своим путем, как и на всех остальных местах происшествий.

– Здание обыскали?

Полковник Елистратов внизу на первом этаже выслушивал доклад старшего оперативной группы.

– Да, служебный вход, раздевалка для персонала, подвал – сейчас это дополнительный этаж скорее, а не подвал. Вот там вход за отделом часов: приемный пункт химчистки, ларек по продаже батареек и товаров для фотографирования, остальное – складские помещения. Там все заперто, как и положено по инструкции и договору. Служебный вход был открыт, но, по словам уборщицы, это она открывала вместе с их сотрудником Алексеем Хохловым. Он приходит раньше, и это именно он каждый раз звонит на пульт и снимает здание с охраны перед открытием универмага.