Татьяна Степанова - Душа-потемки

– Кой черт тебе в этих звездах и галактиках? – порой спрашивала его тетя Ева, выпив вечером у телевизора лишний бокал красного вина. – С твоими талантами не в обсерватории штаны ночами протирать.

Насчет своих талантов Феликс особо пока не задумывался. Но пользовался. Например, с программированием у него складывалось все очень даже неплохо, и два последних года, заканчивая школу, он уже зарабатывал деньги в Интернете на разных проектах, в том числе и зарубежных, и одновременно посещал семинар и практические занятия при университетской обсерватории.

Не о хакерстве речь… Хотя и хакером он мог бы стать легко.

– Ну да, конечно, вот выучишься и махнешь к маме в Канаду, – тетя Ева полным бокалом красного вина вечерами за телевизором салютовала ему. – И скатертью дорожка. Проваливай.

Он садился на пол у ног тети Евы, на старый ковер, обнимал ее ноги и клал голову ей на колени.

Ее пальцы запутывались в его светлых волосах. Она гладила его по голове. И Феликс думал, а что бы случилось с ним, если бы тетя Ева все же вышла замуж и родила ребенка? Ведь все женщины хотят этого рано или поздно. Что было бы с ним? Можно представить, можно смоделировать с разной долей математической вероятности, а можно просто увидеть, призвав на помощь один и, наверное, самый главный свой талант. Но он этого не делал, отчего – он и сам пока не мог себе объяснить.

В это утро, нервное утро, июльское, душное, обещавшее жару, тетю Еву вызывали к следователю на допрос как потерпевшую в деле о мошенничестве с квартирами. Таких потерпевших-дольщиков насчитывалось до сорока человек. Ехать предстояло недалеко – в ГУВД Московской области, в Никитском переулке. Всего-то дойти до Полянки и сесть на «первый» троллейбус, выйти на Охотном Ряду и перейти на ту сторону Тверской к телеграфу. Можно воспользоваться метро, «Третьяковская» станция в двух шагах, но тетя Ева метро игнорировала, утверждая, что «в подземке она просто шалеет», темные тоннели порождают у нее приступы клаустрофобии.

– Завтракаем спокойно и потихоньку собираемся, тетя, – сказал Феликс.

– А я говорю – нечего тебе там делать. Я сама справлюсь.

– А я говорю, что я тебя одну туда не отпущу. Частника поймаю.

– Ладно, дерзай, – тетя Ева усмехнулась. – Договорились – ты только проводишь меня туда. А потом гуляй, звони ребятам… лето на дворе… Я на обратном пути заскочу проведать Искру Тимофеевну. Она человек хоть и старый, но опытный в таких делах – следствие, допросы, очные ставки… Сколько она в свое время их видела по лагерям-то да тюрьмам.

Вы стоите на развилке, и перед вами сразу несколько путей… Какую дорогу выбрать?

И сколько раз можно ошибаться при выборе? Или ошибаться нельзя совсем? Но это в идеале, когда ваш выбор зависит только от вас одной… И вроде как вам решать все. А на самом-то деле…

Катя Петровская – криминальный обозреватель Пресс-центра ГУВД Московской области, капитан милиции – стояла, маялась на развилке. Но это так, образно, конечно… Она сидела на стуле в коридоре паспортного стола ОВД Центрального округа и ждала начальника. Приехала она в паспортный стол за новым загранпаспортом – «биометрией», коллега из Центрального сделал документ быстро, за три дня по старой дружбе.

Катя сидела и разглядывала свои ногти – что бы ни случилось в вашей жизни, а маникюр идеален. Кто это сказал? Во всяком случае, не душка Сережка Мещерский, который примчался в паспортный стол без звонка и без зова и теперь сидел рядом и капал Кате на мозги.

– Это бесчеловечно. Ты его совсем не жалеешь.

– Я же еду к нему, как он просил.

– Катя… ну пожалуйста… обдумай еще раз все спокойно.

Мещерский встал, потом сел. Катя наблюдала за ним отрешенно – а что, собственно, друг детства… кстати, друг детства мужа Вадима Андреевича Кравченко, именуемого на домашнем жаргоне «Драгоценным В.А.»… что это он так переполошился? Ну да, она, кажется, выбрала один из путей на этой чертовой жизненной развилке – подала документы на развод.

«Драгоценный» выслушал эту новость спокойно… бесстрастно… ну, скажем, без особых эмоций… На том конце телефона где-то в тихом курортном Баден-Бадене. Вот уже несколько месяцев он в качестве начальника личной охраны сопровождал уехавшего на лечение за границу своего работодателя Чугунова – старого и больного, страдавшего всеми недугами в мире. «Я самый больной в мире…»

– Я сделала, как он просил, – беру загранпаспорт, визу в немецком посольстве и еду, мы поговорим, объяснимся, – Катя утешала Мещерского и потому говорила мягко, но тоже бесстрастно… без особых эмоций. Кому нужны ваши эмоции? Ваши переживания в коридоре у двери начальника паспортного стола? – Он… Вадик хочет жить за границей. Хорошо. А я хочу жить здесь. И буду жить здесь. Он говорит, что Чугунов ему сейчас как отец. Возможно, он надеется, что именно ему старик завещает все свое состояние? Тогда все понятно, но при чем тут я?