Владимир Константинов - Жестокие игры

Он мельком взглянул, небрежно сунул в карман. Открыл шампанское, наполним им фужеры. Выпили молча. Тост и здравица сейчас были неуместны. Оба это понимали.

— Ты принес обещанное? — спросил Татиев.

— Это конечно да. — Виктор Ильич достал из внутреннего кармана пиджака довольно пухлый конверт, протянул его Руслану. — Только этот... Как его? Тот, для кого?... Тот, кто у тебя?

— Кольцов, — подсказал Татиев.

— Вот-вот... Он не того... Не из ФСБ ага.

— Ты это так шутишь что ли? — натянуто рассмеялся Татиев. Хотя внутри у него похолодело. — А кто он в таком случае?

— А кто его... Знает кто?... И генерал этот... Как его?

— Сластена?

— Вот-вот... Нет его... Такого там нет ага.

— Врешь?! — все ещё не мог поверить в случившееся Татиев.

— Нет. Информация самая того... Достоверная самая. Все точно.

— Дела! — протянул озадаченно Руслан. — Выхоит, что мы были завербованы неизвестно кем и работали на неизвестно кого?

— Ага. Выходит, — согласился Сосновский.

— И кто же он все-таки такой? У тебя есть какие соображения?

— Думаю, что это человек Потаева, — высказал предположение Сосновский.

— При чем тут Потаев?! — раздражено проговорил Татиева, посчитав слова олигарха очередной глупостью. У человека «крыша» от страха поехала. Бывает.

— А при том... Копает он под меня.

«Желаю, чтобы он свернул тебе шею», — подумал Руслан, наливая себе в рюмку коньяка.

Через час после отъезда Татиева я уже был у его «фамильного замка», но натолкнулся у ворот на «цербера» с кавказским лицом, преградившего мне дорогу.

— Нэльзя! — лаконично сказал он, и для убедительности слов повел в мою сторону дулом автомата.

— Как это — нельзя! — возмутился я. — Малыш, ты не прав! Ты внимательно посмотри на меня. Это же я — ваш, можно сказать, национальный герой, спасший вашу «малину» и вашего «пахана» от серьезных катаклизмов. По моему, своим героическим поведением я заслужил преимущественное право беспрепятственного доступа во все дома вашего вшивого анклава. — И сделал решительный шаг в нужном направлении. Но не тут-то было. Лицо стража стало ещё более сумрачным и непредсказуемым, а дуло автомата уперлось в мою грудь.

— Нэльзя! Нэ могу! — упрямо проговорил он. — А то малэнко стрелал буду. Да?

Я понял, что этого «маленько» мне будет больше чем достаточно и отступил. Этот дитя гор получил от своего хозяина «Дракулы» твердые инструкции и не остановится ни перед чем, чтобы их выполнить.

— Козел ты, а не Малыш! — здорово я обиделся. — Ради вас, козлов, рискуешь жизнью, а в ответ получаешь черную неблагодарность. Пошли бы вы все с вашим «паханом» к такой матери!

Пришлось удовлетвориться малым — наблюдать свою возлюбленную в окне. Картина была более чем впечатляющей. Но теперь мне этого было уже мало. Душа жаждала общения с моей ненаглядной. Светочка, любовь моя, вырву ли я тебя когда и лап кровожадного тирана! Унылый и печальный я вернулся домой.

А вечером ко мне пришли Рощин и Максим Задорожный и мы уничтожили все запасы сухого вина во имя торжества справедливости. Запасов хватило настолько, что я, вдруг, вспомнил нанесенную мне днем обиду и все порыввался пойти и набить морду тому стражу, а Рощин с Задорожным меня удерживали. А потом ничего не помню. Не помню, как ушли парни, не помню даже, как уснул. Помнил лишь, что была пятница. Поэтому, когда открыл глаза и увидел заглядывающее в окно нахалное солнце, то понял, что наступила уже суббота и мне предстояло выйти на связь с «Центром». Об этом мы дотолковались с Татиевым перед его отъездом.

Через полчаса я уже ехал в знакомых «Жигулях» в знакомый Владикавказ.

Анзор Мурадиев долго тискал меня, цокал языком и, будто продавал орловского рысака, приговаривал:

— Какой молодец, да! Какой красивый! Какой кунак! Какой джигит, да!

Такое впечатление, что он взял на себя повышенные обязательства — задушить меня в своих объятиях.

— Свободу агенту ФСБ! — заорал я благим матом. — Агенты тоже люди!

— Зачем кричишь?! — озадаченно спросил Анзор, выпуская меня на волю. — Тебя режут, да? — Он с большим трудом понимал шутки, а от подобных импровизаций становился вообще в тупик. Как может большой мужик, кричать как худой баба, да?! Не понимал он этого, хоть тресни. За неимением времени я не стал его убеждать, что есть в жизни такие люди, готовые из всего, даже из самых невероятных ситуаций делать хохму. Поэтому ответил весьма лаконично: