Элмор Леонард - Большая кража

Когда он снова вышел под лучи солнца — побритый, помытый, на редкость в хорошем настроении, — ни кабриолета, ни пикапа уже не было. Он посмотрел туда, где в тени вязов священник в зеленом облачении читал молитву, а люди стояли на коленях перед складным алтарем. Он даже почувствовал какую-то неловкость оттого, что на нем нет рубашки, и хотел было поторопиться, но заставил себя пройти мимо молящихся медленно. Черт побери, это все-таки не церковь. Если священнику хочется использовать это место в качестве церкви, то это его личное дело. Со стороны вязов донесся негромкий голос священника: «Sursum corda», а многоголосый хор молящихся ответил ему на более низкой ноте: «Habemus ad Dominum». Священник не говорил по-испански, и прихожане убедили его служить мессу по-латыни. «Gratias agamus Domino, deo nostra», — сказал священник.

«Dignum et justum est», — мысленно откликнулся Райан. У него оставалась четверть часа, пока не закончится месса, и лучше было бы в это время уложиться. Кое с кем из рабочих он успел подружиться, и теперь, если завести с ними прощальные разговоры, выбраться из лагеря не удастся до самого вечера. Марлен Десеа он не разглядел, но решил, что она где-то там, под вязами. Пожалуй, это даже хорошо, что он с ней не встретился. Нет, он ничего не обещал Марлен, но прекрасно понимал, что на прощание придется что-то ей сказать. В конце концов все закончилось бы банальной ложью, что вот, дескать, он съездит ненадолго домой и в ближайшем будущем приедет к ней в Сан-Антонио. Насчет Билли Руиса и Фрэнка Писарро он не беспокоился. Он вообще ни разу не вспомнил о них, пока не увидел по соседству с сараем фургон Писарро — голубой «форд» 56-го года, сизый от старости, с неровными рыжими полосами ржавчины, разъевшей кузов и колесные арки.

Они ждали его в каморке: Билли — оскалив свои ужасные зубы, Писарро — растянувшись на тюфяке в сапогах и в темных очках.

— Эй, Фрэнк, ты только погляди, кто пришел, — сказал Билли Руис.

Писарро и без того в упор смотрел на Райана, но приподнял голову и, изобразив на лице подобие улыбки, заметил:

— Надо же. И как раз вовремя.

— Наверное, почуял, что мы тут кое-что разведали, — сказал Билли Руис.

— Точно, — согласился Писарро. — У него на такие дела нюх.

Райан разложил на тюфяке рюкзак, надел чистую рубаху, а все остальное сунул в рюкзак.

— Ты только посмотри на него, — усмехнулся Писарро. — Решил, что и впрямь уезжает. Как бы нам его не упустить. Давай-ка побыстрее расскажем, что мы тут такое придумали.

— Видишь вон там? — спросил Билли Руис. — Коричневый? Из-за деревьев его плохо видно.

— Вижу, — сказал Райан.

— А компанию, что возится с парусной лодкой, видишь? Как раз из этого дома. Те, что разжигают костер на берегу, тоже оттуда.

— Сколько их, говоришь?

— Точно не знаю, но машин штук двадцать. Фрэнк говорит, они начали приезжать еще до полудня.

— Ну что ж, пока что мне все нравится, — сказал Райан. Он перекатывал из угла в угол рта тонкую сигару. Ему действительно все нравилось, и чувствовал он себя превосходно; то, что они затеяли, было ему по душе.

Они шли по пляжу вдоль самой кромки воды, там, где набегавшие на берег волны оставляли за собой гладкий и влажный песок. Шли босиком, закатав брюки по колено и засунув сандалии в задний карман; у обоих темные очки и рыбацкие шапочки. Они неспешно прогуливались, наслаждаясь хорошей погодой и приятной беседой. Ни дать ни взять — два приятеля из дачного поселка вышли размяться. Они разглядывали стоявшие на якоре недалеко от берега лодки и людей на пляже, время от времени посматривали на коттеджи, ярусами поднимавшиеся вверх по склонам прибрежных холмов. Большинство любителей покупаться и позагорать покинули в это время дня пляж, где оставались только копошащиеся в песке дети и немногочисленные гуляющие.

— Как тебе нравится вот эта? — спросил Билли Руис. — Что скажешь? В красном бикини?

— Может, годика через два, не раньше, — ответил Райан.

— Ни черта ты не понимаешь. Молоденькая, нетронутая — самый класс!

— А вон та — очень даже ничего.

Недалеко от них спускалась по лестнице девушка. На ней были темные очки и длинная белая футболка, доходившая до середины бедер. Из-за этого не было видно, какой на ней купальник.

— Хрен ее разберет. Ни кожи, ни рожи не видно, — пожаловался Билли Руис.

— Ты только посмотри, как она двигается. По походке все можно определить.

— Смотри лучше на дом, — сказал Билли Руис.

Это был большой двухэтажный дом, выкрашенный в коричневый цвет. Построен он был, судя по всему, очень давно и настолько слился с пейзажем, что казался такой же его неотъемлемой частью, как окружающие сосны. Спокойную, практически природную цветовую гамму дома и деревьев нарушал белый прямоугольник — намалеванный на холсте транспарант, подвешенный в воротах. Подойдя ближе, Райан и Билли прочитали на нем надпись.