Карло Мандзони - Поберегись, детка

Я бросился к дверям, но Каучу схватил меня у самого порога.

- Отпусти его, - устало сказал Трам.

Я высвободился из объятий Каучу и мимоходом сломал ему мизинец левой руки. Только я выскочил из кабинета лейтенанта, как там началось настоящее светопреставление.

Я спустился вниз, сел в машину и поехал домой. Мой компаньон уже ждал меня у подъезда.

- Ну, - спрашиваю, - какие новости, дружок? Как поживает вдовушка?

Грэг завилял хвостом, давая понять, что надо скорее подняться наверх. Я помчался по лестнице, а Грэг за мной. Влетел я в комнату, а там словно ураган пронесся. Ящики письменного стола выдвинуты, дверцы распахнуты, мебель поломана. Вошел в спальню, и здесь меня чуть кондрашка не хватил. На моей кровати валяется чье-то тело.

«Еще один покойник», - подумал я, но сразу успокоился. На моей постели удобно разлеглась вдова с фиолетовыми глазами. Спокойно покуривает сигарету, а рядом на столике недопитый стакан «Бурбона».

- Привет, красавчик, - говорит она, пустив колечко дыма. - Я тебя ждала.

В ответ я схватил ее за ногу и сдернул с кровати. Она сразу пустила слезу.

- Поплачь, - говорю. - Это очень полезно. А когда устанешь, то мы с тобой побеседуем.

А сам пошел в гостиную. Вижу, Грэг приводит комнату в порядок. Налил ему «Бурбона», и он сразу возликовал. Я тоже немного подкрепился.

- Ты хорошо поработал, - говорю. - А теперь брось возиться. Есть дело поважнее. Нужно разыскать типа с одним ухом. Я показал Грэгу ухо, он пару раз тявкнул и полетел вниз. Только он скрылся за дверью, вошла блондиночка.

- Выкладывай, - говорю. - Но только правду, всю правду. И не вздумай комедию ломать, у меня на вранье нюх просто собачий. Она подходит совсем близко и опускает ресницы.

- Я не знала, куда деться, и вот пришла сюда. Мне страшно.

Я посмотрел ей прямо в глаза, и она выдержала мой взгляд.

- Рассказывай все по порядку, - говорю.

Я усадил ее рядом на диван и сунул ей стакан «Бурбона».

- Толстяк Доменико шантажировал моего мужа.

- Тебе-то откуда это известно?

- Я точно знаю. Навела справки.

Она шмыгнула носом, и я понял, что все врет, зараза. Но решил послушать ее басни.

- Когда я это обнаружила, было уже поздно. В то утро, вернувшись домой и найдя Дана мертвым, я подумала, что его убил толстяк Доменико и решила донести на него.

- Когда ты приняла столь мудрое решение? - спрашиваю.

- В половине восьмого утра, едва я вернулась домой.

- А спустя четыре часа ты так и не позвонила в полицию, - говорю.

- Толстяк Доменико прятался в моей спальне. Он ждал меня.

- А дальше? - спрашиваю.

- Он сказал, что своими глазами видел, как Дан застрелился. Едва только Доменико ушел, я схватила пистолет, бросила его в унитаз, сунула горящую сигарету Дану в пальцы, снова поднялась к себе и стала одеваться. В этот момент явился ты.

- А теперь, - говорю, - начни сначала. Учти, что пистолет я не в унитазе отыскал, а отобрал у той гориллы с желтыми глазами! Как это объяснить?

- Не знаю, - пробормотала она вся в слезах. - Толстяк Доменико явился в «Морено» и сказал, что Дан застрелился. Когда я вернулась домой, пистолета уже не было. Может, его прихватил тот тип.

- Это уже малость походит на истину, - говорю. - Так, значит, ты снюхалась с толстяком Доменико.

Она вцепилась в лацканы моего пиджака.

- Нет, - говорит, - клянусь тебе, нет. Он вымогатель, убийца. Я не поверила, что Дан застрелился. Во всем виновата я, одна я! Она стала всхлипывать, уткнувшись головой в подушку, а я решил размять ноги.

Прохаживаясь себе взад и вперед, жду, пока она успокоится. Понемногу она утихла. Встала, поправила прическу, подкрасилась. «В ее рассказе много темных мест, но главное - проявить выдержку. Пусть сначала подкрепит силы». Налил ей бокал «Бурбона», и она осушила его одним глотком.

Вдовушка ласково улыбнулась мне.

- Ну как, лучше стало? - спрашиваю.

- О, да! - Она пригладила платье, посмотрелась в зеркало.

- В этой комнате кто-то рылся в твое отсутствие. Что он тут искал? - спрашивает она.

- Понятия не имею.

Она огляделась.

«Сдается мне, что и она тут шарила до моего прихода». Красотка подошла к холодильнику и открыла его.

- Я ужасно проголодалась, - говорит.

Я похолодел от ужаса. Она взяла тарелку с ветчиной и поставила на стол. А под ветчиной лежат пятьсот тысяч!