Анатолий Галкин - Гори, гори ясно!

Просматривая отобранные пять дел, Наум еще раз похвалил покойного Ларченко. Он отбирал только крутых грешников… Быть агентом – это не грех! Сообщить своему оперу о настоящем шпионе – так это вообще подвиг. Но закладывать своих друзей – это подло, сочинять про них небылицы – мерзко, лезть наверх по головам хороших людей – гнусно и грешно…

Дудкин постучал, прежде чем войти. Молодец! Он был человеком из «ближнего круга» и имел право войти в кабинет запросто, но тут он почуял особую ситуацию.

– Ты не стесняйся, Игорь. Я тебе настолько благодарен за эти документы, что считаю себя должником… С одним я не согласен – Маслова ты убрал слишком грубо.

– Так вы же сами намекнули, чтоб его устранить и концы в воду.

– Это я про воду фигурально выразился. Мог бы взорвать его подальше от этих мест… У меня под окнами водохранилище! Что ж мне всю жизнь смотреть на воду и вспоминать убиенного журналюгу?

– Это, Наум Яковлевич, на первых порах. Через неделю все затуманится, а через месяц вы забудете, кто такой этот Маслов. Это я по себе знаю.

– Возможно, что ты и прав… Ты говорил, Игорь, что силовики излишне копают по делу Ларченко. Так я позвонил в Кремль своему человеку. Думаю, что их уже притормозили.

– Это хорошо, Наум Яковлевич… Но зря вы сами светились. Не надо было проявлять интерес к этому делу. Я уже принял меры. Самые решительные!

– Какие?

– Главный опер по этому делу – майор Муромцев. Так вот он на все согласен. Потому, что его невеста у нас в подвале сидит.

– У нас?

– У вас! Прямо здесь, под кабинетом…

– Рисковый ты парень, Дудкин. За это и люблю… У меня к тебе два дела. Разожги-ка камин и давай сожжем вот это дело. Видишь – агент «Червонец». Это был я… Грехи молодости, хотя ничего особо страшного здесь нет… Второе дело сложней, чем жечь документы. Посмотри вот эту подборку. Очень нужная личность. Нам надо его подмять.

– Так это же Майковский! Он же в Президиум Думы входит, каким-то комитетом руководит… Это политик высшего эшелона.

– Именно так! Поэтому он нам и нужен…

Они мчались по Кольцевой дороге, огибая Москву с северо-запада. Первую часть пути молчали, и Кузькину это очень не нравилось… В работе сыщика и так много непонятного и неожиданного. Даже он – опытный «зубр» не может всего предусмотреть. Но когда в дело вмешиваются личные эмоции по женской части, то это полный каюк. Или, как говорит его дочка – чистый кирдык!

Лев понимал, что ему, как старшему по возрасту, надо успокоить влюбленного Муромцева и призвать к трезвым решениям.

– Я, Павел, очень волнуюсь за Надежду. Но чувствую, что зря. По опыту знаю – женщины часто попадают в переделки, но всегда выпутываются. Всегда!.. Вот я помню, в детстве слышал сказку. Там богатый мужик остался один со взрослой дочкой. Ну и сдуру женился на злой фифочке. А та решила убрать наследницу – завела девицу в лес и оставила там, на съедение волкам… Дальше совсем прикольно! Молодая прибилась к пограничной заставе, а мачеха с помощью зеркальца установила за ней слежку. Увидела ее, определила координаты, надела камуфляж и пошла, имея в кармане отравленное яблоко… А у этой молодой был жених. Он начал розыск, но пока без результатов. Все, как у тебя с Надеждой!.. Эта мачеха отравила девицу. Пограничники положили ее в гроб…

На этих словах красный «Рено» резко затормозил, ушел на правую полосу и прижался к кромке. Муромцев развернулся к Кузькину, сверкнул глазами и начал подбирать соответствующие слова… Но Лев его опередил.

– Так ты слушай дальше… Жених находит пещеру, где лежит девица. Целует ее, и та сразу оживает. Потом свадьба и все такое… И у тебя с Надеждой так будет… А знаешь, что с той мачехой произошло?

– Знаю… «Тут ее тоска взяла, и царица умерла…»

– Точно, Паша. Она от злости сразу копыта откинула… Мы куда сейчас едем? Будем штурмовать особняк прямо в лоб или проведем разведку?

– Сначала осмотримся… Я думаю заехать с южной стороны водохранилища. Посмотрим, можно ли проникнуть со стороны воды.

– Мудро, Павел!.. Если там свободно, то ночью берем акваланги и вперед…

Большая часть берега была застроена санаториями и всякими пансионатами непонятной принадлежности. Но как раз напротив коттеджа Наума Злотника располагалась стоянка яхт, а слева – старая общенародная пристань… Политическая направленность смотрителя не вызывала сомнений – над причалом реял красный флаг с серпом и молотом.

Муромцев осмотрел внешность Льва – вид вполне пролетарский. Как в старой песне – «Вышли мы все из народа…»