Питер Темпл - Расколотый берег

«Живой, — подумал Кэшин. — Лежу на полу. Живой».

— Как я радовался, когда узнал, что ты стал священником, Дункан, — сказал голос.

Джейми Бургойн… Нет, теперь он был его мертвым братом, Марком Кингстоном Денби.

— Мы оба посвятили себя Господу, Дункан, — говорил Джейми. — Это все очень меняет, так ведь? Я грешил. Я сделал много плохого, Дункан. Некоторые Божьи твари сильно страдали из-за меня. Ты ведь понимаешь меня, да, Дункан? Конечно понимаешь. Ты тоже пришел к Господу с тяжким сердцем.

Послышался крик боли.

— Маленькие дети, Дункан. Ты хоть помнишь, что о них сказал наш Спаситель? А ну-ка отвечай, Дункан.

Человек крикнул еще раз, что-то быстро, неразборчиво забормотал.

— Дункан, а ведь Спаситель сказал: «Пустите детей приходить ко Мне». Прекрасные слова, ты согласен, Дункан? «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие [40] Мк. 10: 14. Ср.: Мф. 19: 14, Лк. 18: 16. ».

Крик заметался по часовне, заполнил слух Кэшина, будто ворвавшись в его уши прямо с мраморного пола.

— Можно мне? — послышался высокий тонкий голос. — Дай я, Джейми…

— Погоди, Джасти, погоди. Дункана надо сначала подготовить. Дункан, «пустите» — это очень серьезное слово. Пустите… Давай говори, Дункан. Повторяй за мной: «Пустите детей приходить ко Мне». Давай, Дункан!

Кэшин понял, что глаза его открыты, — он видел свет. Свет двигался, плясал по стенам, отбрасывал тени; они решили не включать электричество, зажгли только свечи; Дав умер, и они подумали, что он умер тоже или вот-вот умрет, истечет кровью.

Истечет кровью…

Вэллинз что-то мычал, силясь повторить библейские слова.

— Ребенок, — говорил Джейми. — Маленький мальчик, Дункан. Ты их когда-нибудь жалел? Тебя не мучила совесть? Думаю, нет. Ни тебя, ни Робина, ни Крейка. Когда я сидел в тюрьме и услышал, что Крейк умер, мне стало очень грустно. Господу было бы угодно, чтобы я помог и Крейку.

— Разреши мне! — рвался Джастин. — Пусти, Джейми!

Кэшин попробовал приподняться, но сил не было, он не мог шевельнуться, и поэтому оставалось одно — лежать, ждать, когда они убьют Вэллинза и уйдут. Можно было сдержать дыхание. Джейми теперь все равно, что с ним будет.

— «В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее, — говорил Джейми, — пожелают умереть, но смерть убежит от них». [41] Откр. 9: 6. Только в тюрьме, среди ужасных людей, до меня дошел смысл этих слов. А ты их теперь понимаешь, Дункан?

— Пожалуйста, ну пожалуйста, ну… — страшно, еле слышно стонал кто-то.

— Я часто хотел умереть, и не мог, Дункан. А теперь я знаю, что Господь хотел, чтобы я жил и страдал, потому что в отношении меня у Него был свой Промысел.

— Разреши мне, Джейми, разреши, — все повторял Джастин.

— «Я есмь Первый и Последний, и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти». [42] Откр. 1: 17–18. Знаешь эти слова, Дункан? Это из Откровения Иоанна Богослова. «Ключи ада и смерти»… Господь вручил их мне. Что, страшно тебе, Дункан? Страшно?

«Ну что я здесь валяюсь? — думал Кэшин. — Я погубил Дава, а эти двое пытают человека. Если буду жив, что скажу Синго? Хотя при чем тут Синго? Виллани, Фину, Биркертсу, я же полицейский, в конце-то концов…»

— Господь хочет, чтобы ты понял, что такое боль, боль и страх, Дункан, — говорил Джейми. — Он хотел, чтобы и Чарльз узнал это, после того, что Чарльз сделал со мной. А еще твой друг Робин. Знаешь, я ведь так и не забыл ваших лиц. Говорят, дети не помнят насильников. Некоторые помнят, Дункан, еще как помнят, каждую ночь видят их в своих кошмарах.

Раздался визг, пронзительный визг, полный боли.

— Не бойся, Дункан. Робин вот боялся, и ему повезло, что мы так торопились. И Артур Поллард тоже боялся. Я не знал об Артуре, но в тюрьме Господь свел меня с одним человеком, очень грустным человеком, и он рассказал мне об Артуре.

— Ради бога… О… о… — стонал истязаемый.

— «Поношение сокрушило сердце мое, и я изнемог, ждал сострадания, но нет его, ищу утешителей, но не нахожу, — продолжил между тем Джейми. — И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом». [43] Пс. 68: 21–22. Дункан хочет пить. Джасти, напои-ка его.

Что-то зажурчало, слышно было, как человек кашляет, задыхается.

— Так-то лучше, да?

Тишина.

— Ну все, Дункан, больше не шумишь, да? На свинью ты похож, Дункан. Молишься сейчас или как? Антихристу молишься? Кому ж еще, ты ведь больше никому не умеешь. Вот, Джасти, Господь желает, чтобы ты отправил Дункана в гости к его царю — антихристу.