Анатолий Безуглов - Рассказы и повести

Обедал и ужинал Виленский в ресторане гостиницы. При этом неизменно присутствовал и Роберт Иванович.

Поужинав, Сергей Николаевич в зале не задерживался, и Зайцев оставался один,– видимо, парню было некуда себя деть. На второй или третий вечер он познакомился с солистом инструментального ансамбля «Альбатрос», развлекающего посетителей ресторана.

Антон Ремизов – так звали певца – сразу обратил внимание на Виленского и его референта, потому что метрдотель проявлял к ним особое внимание и даже сам директор ресторана почтительно появлялся возле их столика.

Зайцев, проходя мимо оркестра, бросил какую-то одобрительную реплику. Ремизов, отдыхая после очередной песни, подсел к Роберту Ивановичу. Перекинулись несколькими фразами. На следующий день они случайно встретились на Капитанском бульваре, подошли освежиться к павильончику «Пепси-кола». И сразу нашлась общая тема – джаз. Зайцев оказался большим знатоком современной эстрадной музыки. Через час оба чувствовали себя как старые знакомые.

– В Южноморске впервые? – поинтересовался Антон.

– Впервые,– кивнул Зайцев.– Правда, в прошлом году был с патроном в соседней области. Все думал, заглянем сюда на недельку. Куда там! Не до отдыха было… Да ты, наверное, слышал…

Они уже перешли на «ты».

– Так это твой шуровал? – вскинул брови Ремизов.

Референт Виленского молча кивнул в ответ. Солист «Альбатроса» посмотрел на своего нового приятеля с уважением.

Дело в том, что в прошлом году в соседней области работала комиссия из Москвы, проверяя местные гостиницы. В результате кое-кто лишился теплого местечка, а на некоторых были заведены уголовные дела. В «Прибое» это событие обсуждали все – от уборщиц до директора. Одни громко, вслух, другие – трагическим шепотом. Потому что и в этой привилегированной гостинице роскошные номера нередко предоставлялись, если в паспорт была вложена всесильная полсотенная…

«Вот почему руководство ресторана так внимательно к гостю из Москвы»,– подумал Ремизов, вспоминая, как директор обхаживал Виленского.

Ну, а если Зайцев его доверенное лицо…

Недаром говорят, что такие люди, как референты или личные секретари, могут порой сделать даже больше, чем их начальники.

Антон был молод, родился в Южноморске, пел каждый вечер в «Прибое», где успел перевидеть столько знаменитостей, что самому хотелось стать когда-нибудь очень известным. А без связей…

Короче, по его мнению, Зайцева неплохо было бы чем-нибудь привадить.

– Значит, ты тут без лоцмана, старик? – весело спросил Ремизов.

– В каком смысле? – не понял Роберт Иванович.

– Ну, чтобы провести по нужному руслу,– туманно пояснил Ремизов.– Просидеть все время в гостинице и не увидеть Южноморска! Конец света!…

– Патрон…– покачал головой Зайцев.– Дела…

Но Антон уловил в его глазах жадные огоньки.

– Один мэн имеет яхту,– сказал Ремизов.– И этот мэн – мой фрэнд… Сегодня вечером моя свободна.– Антон вдруг перешел на «иностранный» акцент.– С фрэнд и герлз моя едет пикник… Ихь тебя умаляйн…

Молодые люди понимали друг друга. И впрямь было преступно обрекать себя на затворничество в стенах пускай самой респектабельной гостиницы, когда вокруг бурлил, сверкал город-курорт, под сенью каштанов гуляли обворожительные загорелые девушки и в воздухе носился дух безмятежного отдыха…

– Сегодня, говоришь? – задумался Зайцев.– Попробую отпроситься у патрона. У него банкет на даче «Розовые камни»… Позвони часиков в шесть…

При словах «Розовые камни» Ремизов почтительно покачал головой – там отдыхали самые почетные гости города…

Когда вечером Антон заехал с приятелем на его «Жигулях» за Робертом, от гостиницы как раз отъезжала «Чайка». На заднем сиденье в строгом черном костюме восседал Виленский.

Яхта оказалась прогулочным катером. Отплыв от Южноморска километров на двадцать, пристали в живописном месте. Мужчин и девушек было «фифти-фифти», как выразился Антон. То есть поровну…

Роберт – его теперь все называли по имени, без отчества – оказался компанейским человеком. Словно расковался вдали от патрона. Рассказывал анекдоты, лихо ухаживал за предназначенной ему подружкой, но пил очень умеренно. Разговоров же о Виленском и по какому они делу в Южноморске искусно избегал.

Антон был в ударе. Пел под гитару, сыпал шутками. И когда исполнил песню Элтона Джона на английском языке, Зайцев отпустил ему витиеватый комплимент. Тоже по-английски.