Михаил Климман - Вечерний день

Официанты были вышколены по самому высокому разряду и, казалось, состояли только из одних рук, бесшумно появлявшихся из-за спины и менявших тарелки, ставящих новые блюда и разливающих напитки. Владимиру Павловичу стоило немалых усилий взять на себя труд наполнять бокал Анастасии, это удалось ему не сразу. Только на третий раз абсолютно невозмутимый официант легко отдал Платонову зеленоватую бутылку с болта­ющейся сургучной печатью, а до этого такой простой жест требовал некоторой борьбы.

Расскажите мне про вашу новую роль, - попросил Владимир Павлович. - Фильм исторический? Или просто любовная история? А может быть, это детектив, как сейчас модно?

Это исторический детектив с романтической историей, - охотно отозвалась Анаста­сия, - действие начинается сразу после революции и заканчивается в наши дни. А я играю одновременно и мать героини, и ее саму. Там сложная любовная и семейная история, где все переплелось, и судьба моего персонажа и трагична, и прекрасна.

А кто ваш партнер? - спросил Платонов. - Кто режиссер? Оператор? Кто пишет сце­нарий или он уже готов?

Он не имел почти никакого представления о тех людях, которых она начала ему назы­вать, просто ему нравилось, как блестели глаза Анастасии, как она загоралась, когда загова­ривала о любимом деле.

А потом опять были танцы, легкая болтовня, касания друг друга. Потом замечательный кофе (Владимир Павлович махнул рукой и на сердце, и на сон) с фантастическими пирож­ными - здесь французам нужно отдать должное, никто их так и не превзошел.

Целоваться они начали еще в такси по дороге домой, хотя Платонова страшно смущал водитель его возраста, который недружелюбно посматривал на них в зеркало заднего вида. Но потом ему стало наплевать и на водителя, и на его недружелюбие.

А как они целовались в лифте! Никак не могли отпустить друг друга, как будто им было всего тридцать на двоих, да и тогда Платонов так не целовался! Кабина уже стояла на восьмом этаже, а они все никак не могли остановиться, пока кто-то снизу не застучал ногами в железную дверь и не начал ругаться. Тогда они наконец открыли дверь, совершенно захмелевшие выбрались на площадку и начали опять, и, наверное, все произошло бы прямо здесь, но звонок телефона из квартиры Анастасии остановил их.

Она потрясла головой, пытаясь прийти в себя, с трудом нашла ключи, с трудом открыла дверь, с трудом дотянулась до телефона.

Звонили явно с киностудии, во всяком случае, по ее актерским делам. Анастасия сбро­сила дубленку и шарф прямо на пол в коридоре и прошла в комнату в поисках ручки и бумаги:

Во сколько? - переспросила она. - А репетиция? А на грим?

Прошло всего чуть больше минуты с момента, как они услышали звонок, но очарова­ние момента было разрушено, если не насовсем, то довольно сильно. Владимир Павлович опять почувствовал свой возраст, застеснялся истончившейся до прозрачности кожи рук и испугался, что вдруг у него ничего не выйдет.

Он поднял дубленку и шарф, тщательно отряхнул их, сам не понимая, что подсозна­тельно просто тянет время, пытаясь дождаться возвращения Анастасии. Повесил одежду на вешалку и собрался уходить, когда она внезапно появилась в двери.

Володя, ты куда?

Она в первый раз так назвала Платонова. Он поднял глаза и только сейчас обратил внимание, какие разрушения ее костюму причинил ей в лифте и на лестничной площадке. Ее это нимало не смущало, а вот он смутился.

Я на минуту зайду к себе - переодеться, - быстро придумал Владимир Павлович. Он показал на свой черный костюм и галстук. - Ужасно глупо сидеть у вас при параде, я буду чувствовать себя, как рояль в.

Он хотел сказать «в спальне», но в последнюю секунду решил, что получается несколько двусмысленно, и продолжил не очень удачно:

. лесу.

Она посмотрела на Владимира Павловича несколько удивленно, не поняв заминки. Но женским чутьем уловив его робость, решила подбодрить и сказала, не думая, что это звучит еще двусмысленней, и не замечая переходов с «ты» на «вы» и обратно:

Хотите, я вам свой халат дам? Ты в нем был такой замечательный.

Он отказался наотрез, жестом остановил ее, собравшуюся провожать гостя, и напра­вился к себе. Замешкался на секунду в ее прихожей, подошел к своей двери, постоял несколько мгновений, потом перекрестился и вошел.

Глава 53

Она тоже переоделась в самый свой лучший и красивый халат, поставила на стол что- то легкое и села в ожидании. Прошло десять минут, двадцать, полчаса. Анастасия начала тревожиться, но идти к нему ей было неудобно. Запал пропал и у нее, и если прийти самой, могло остаться ощущение, что она просто навязывается. Но ей не сиделось на месте.