Андрей Воронин - Таможня дает добро

Раймонд попробовал заглянуть в стекло «УАЗика», но Саванюк тут же встал у него на пути.

— Что везем? — спросил Овсейчик.

— Вас, ребята, это абсолютно не касается. Да и я, честно признаться, не знаю, что нам поручили перетаскивать.

«Врет, — подумал Дорогин, — сам‑то он знает, что происходит.»

— На этот раз не водка? — слово «водка» Михальчук произнес ласково, так произносят имя любимой женщины.

— Не знаю. По мне, хоть пустые бутылки возить, лишь бы за них платили.

Саванюк любил держать таможенников в неведении до самого последнего момента и давал им указания непосредственно перед отъездом. Может, в этом и не было особой необходимости, но сказывалась привычка бывшего военного: документы и карты сразу после осмотра прятать в сейф, никаких записей на столе не оставлять и сообщать–подчиненным только самое необходимое, лучше всего разделяя правду об операции на порции: основная задача главного подразделения, подразделения слева и справа, а что делается дальше, мелкому командиру знать не положено.

Саванюк вытащил карту из кожаной планшетки, расстелил на капоте «УАЗика.» Правой рукой поднял фонарь, не очень высоко, так, чтобы в кругу света оказалась лишь карта и левая рука с зажатым в ней мягким карандашом.

— Дорога та же, что и в прошлый раз, по которой фуры ехали, — комментировал Саванюк, ведя остро отточенным карандашом по карте. — Вы поедете впереди меня. Ваша задача — убедиться, что дорога абсолютно пуста. На тебе, Раймонд, переправа груза через реку. Я поеду с тобой в Латвию, а вы останетесь на белорусском берегу. Выход дороги к Двине — возле старой паромной переправы, там меня, Раймонд, и жди.

Латыш, закусив губу, склонив голову набок, смотрел на карту.

— Сколько груза за одну ходку возьмем?

— Килограммов семьдесят–восемьдесят.

— Я должен знать, если это оружие или наркотики — не повезу.

Саванюк толкнул таможенника локтем в бок.

— Чистоплюем стал. Тебе я должен сердцем матери клясться, что там все чисто, словно слеза ребенка?

Эта шутливая фраза о слезе ребенка заставила Дорогина сжать обрез в руке. Он чувствовал, что готов прямо сейчас выстрелить из двух стволов. Теперь уже Муму был абсолютно уверен, эти четверо сожгли Гришу Склярова и его семью. Может, и не все четверо, а только двое, но ему даже не хотелось знать конкретно, — кто из них обливал дом бензином и подносил зажигалку. Возле машины стояли четверо мужчин, каждый из которых был способен на такую дикую подлость. Но Дорогин понимал, что одним выстрелом, пусть и из двух стволов, всех не уложишь, а у них автоматы. Перезарядить обрез не успеешь, даже если зажмешь в кулаке наготове два новых патрона. К тому же ангар — место открытое, спрятаться практически негде.

— У меня предчувствие сегодня нехорошее, — признался Раймонд.

— Ты чувства себе в задницу засунь, — зло оборвал его Саванюк.

—- Много мы наворотили за последние дни, надо бы отсидеться.

— Еще раз — сегодня, а потом на месяц перерыв. Ни водки, ни металла — ничего возить не будем.

Раймонд покачал головой, но возражать не стал. Знал, от Саванюка никуда не денешься, просто так подельщика по преступлению не пошлешь. Если уж замарался, то придется быть с ним до конца, и Саванюк создавал для этого неплохие условия.

— Сегодня поработаю на вас, а там… — Раймонд махнул рукой. — Черт с ним, согласен.

Для себя он решил, что последний раз участвует в переправке грузов через Двину, а за предстоящие пару месяцев передышки успеет уволиться и уедет подальше от границы.

— Ровно в два часа ночи выходите встречать меня на дорогу, — сказал Саванюк тоном, не терпят щим возражений.Таможенники, не расставаясь с оружием, сели

в «УАЗик» с военными номерами. Ярко зажглись фары. Дорогин прямо‑таки распластался по бетонной стене: яркий свет мог выхватить его, и тогда стрельбы было бы не избежать. Но все обошлось. Резко очерченная тень проползла в неглубокой нише, чуть коснувшись носков ботинок Муму.Он перевел дыхание.

«УАЗик» качнул маскировочную сеть и покатил под гору. Раймонд полулежал на заднем сиденье, сжимая между колен автомат. Остальные тоже были при оружии. Даже Овсейчик, сидевший за рулем, держал автомат на коленях.

— Ты его стволом в сторону дверки разверни, — покосился на напарника Михальчук.

— На предохранителе стоит, да и патрон в патронник не дослан.

— Даже незаряженное ружье само раз в году стреляет, — Михальчук взял автомат за ствол и положил его между сидений, — так‑то оно будет поспокойнее.