Владимир Колычев - Мои грехи, моя расплата

– Все было, – тихо и напряженно сказал Заз. – А такого не было…

Джек уже вывел своих бойцов из машин, вытянул по фронту напротив кавказцев. Рядом с Ефимом стоял татарин Эльмир, храбрый паренек, дерзкий, отчаянный, но сейчас его колотила нервная дрожь, было даже слышно, как постукивают зубы. И самого Ефима взял мандраж; в животе ледяная пустота, руки тяжелые, пальцы плохо гнутся. До стрельбы дело еще не дошло, но автомат в руках, казалось, уже был раскален до красноты: хотелось бросить его и бежать… Если бы за Родину кровь проливать, а так…

– Спокойно, братва, спокойно, все будет хорошо, – отогнав от себя панические страхи, но все еще дрожащим от волнения голосом сказал Заз.

– Если что, всех положим, – поддержал его Ефим.

Ужас продолжал сковывать его мысли и движения, но все же он нашел в себе силы произнести эти слова.

– Заз, остаешься здесь, – мрачно изрек Джек и вместе с Болеком двинулся к азербайджанцам.

– А почему Болек? – вырвалось у Ефима.

Он всерьез считал, что в бригаде Гуревич котировался на уровне рядового бойца, да и Джек никогда не выделял его особо. Но сейчас он выступал в роли авторитета, правой руки бригадира…

– А ты посмотри, он же ничего не боится, – сказал Заз.

И действительно, на губах Болека играла дерзкая улыбка; глаза хищные, движения четкие, уверенные. Скорее всего, он боялся смерти, но страх перед ней не держал его за горло. А ведь он шел на встречу с вражескими авторитетами, он все ближе подходил к азербайджанским бойцам. А кавказцы озлоблены, оружие у них на изготовку, никто из них не верит, что дело закончится миром. Их старшие идут к центру поляны очень медленно, чтобы не уходить от своих далеко. Эта грубая хитрость делала русских авторитетов более уязвимыми фигурами. И Джек это понял, он первым сбавил ход, начал притормаживать и Болек. В этот момент азербайджанцы вскинули оружие.

– Суки-и! – заорал Ефим.

Что-то щелкнуло в его голове, мир сфокусировался в узкий фрагмент перед глазами, а время как будто замедлилось. Но вместе с тем исчез и сковывающий страх. Вскинув автомат, Ефим присел на одно колено и нажал на спусковой крючок.

Джек вовремя оценил опасность, упал на землю, крутнувшись вокруг собственной оси, дал первую очередь. Что делать в таких случаях, знал и Заз. Но Болек незнаком был с тактикой общевойскового боя, он застыл как вкопанный в зоне огневого поражения. Но автомат из рук не выпустил, выдал длинную бестолковую очередь. Джек не растерялся, прыгнул на него, сбил наземь, и, если бы не это, Болек уже был бы мертв.

В пылу боя, в грохоте автоматных очередей и ружейных выстрелов, Ефим быстро потерял «сцепку» с Зазом слева и Эльмиром справа. Он стрелял, катался по земле, меняя положение, пока не оказался под прикрытием небольшого бугорка, откуда смог взять на прицел толстяка в папахе. Короткой очередью Ефим уложил его в траву, как грудную мишень на учебном стрельбище.

Но это был настоящий, не полигонный бой, и он еще раз убедился в этом, когда над головой просвистел целый рой пуль, а рядом взметнулись два земляных фонтанчика. Азербайджанцы умели стрелять, и тактика огневого боя была им знакома. Враждующие стороны «обрастали» трупами. В конце концов кавказцы не выдержали, отступили к лесу, постреляли оттуда для острастки и скрылись. Свои машины они оставили на поле боя, но тела погибших забрали с собой. Остался только труп неосторожного шашлычника.

Эльмир лежал на земле, мертвой хваткой вцепившись в свое ружье. Пуля попала ему в лоб и на выходе вырвала кусок затылочной кости. Ефим тупо смотрел на него, испытывая низменно-предательскую радость, оттого что сам не оказался на его месте.

– Ну чего сидишь? – услышал он знакомый голос.

Болек шел по поляне в полный рост, не обращая внимания на опасность со стороны леса. Еще не факт, что азербайджанцы ушли окончательно; возможно, притаился где-то за деревом стрелок, прикрывающий отход. Не волновала Болека и залитая кровью рука.

– Уходить надо! Забирай этого! – распорядился он, показав на Эльмира.

Ефиму не понравилось, что Болек раскомандовался.

– А где Джек? – спросил он.

– Зажмурился Джек, – как о чем-то само собой разумеющемся, сказал Болек.

– Шутишь? – возмущенно уставился на него Ефим.

– Какие к черту шутки? Давай жмура забирай. И Джека тоже в машину…

Лебедихин лежал на земле, безжизненно устремив к небу глаза. Одна пуля вошла в ухо, так и не зажившее после недавнего ранения, другая продырявила бок в районе печени.