Шерриер Кристиан - Не говорите ему о цветах

Когда я включил зажигание, какая-то из дверей дома, выходящая в переулок, открылась. Свет упал на мостовую. Прямо под окнами Роллэна, весело перебрасываясь фразами, прошли люди. Еще раз меня бросило в дрожь. Я тронул машину с места в направлении Вайонна. Мы выехали из города, я старался ехать не слишком быстро. Была темная беззвездная ночь. Урсула молчала. Труп тем более был нем. Мне казалось, что он занял всю машину, и нечем дышать. Запах, которым была пропитана его комната, запах грязного потного тела и сырого мяса целиком заполнил малолитражку. Мне казалось, что труп еще жил и потел.

Дурнота подступала к горлу, я боялся, что меня вот-вот вырвет, и животный страх начал накатывать волной.

Я очнулся, когда впереди внезапно возник яркий свет фар и осветил нас. У меня не было сил вести машину, и я свернул к обочине и остановился. Мимо нас проехал грузовик. Водитель, немолодой человек в берете, с любопытством разглядывал нас. Я задумался, почему он нас рассматривал, но, обернувшись на труп, немедленно понял. И заледенел от ужаса.

Покрывало сползло, и теперь сверху торчало колено и голая нога, упиравшаяся в заднее стекло. Фары грузовика ярко осветили эту странную картину. Урсула вышла, открыла заднюю дверцу и снова упаковала тело. Когда она закончила, то опять вернулась, села рядом и погладила меня по щеке. Я содрогнулся, думая о том, что эта же рука только что касалась ужасной плоти мертвеца.

Я попытался снова завести машину. Мотор не хотел заводиться. Пять раз я безуспешно повторял попытку, но все было напрасно. У меня было единственное неимоверное желание — выскочить отсюда и без оглядки бежать куда глаза глядят. Наконец, я понял, что забыл повернуть ключ зажигания. Я опустил голову на руль и сидел так, не в состоянии пошевелить рукой, сердце готово было выскочить из груди. Урсула сохраняла хладнокровие. Успокаивая, она говорила, что ничего страшного не случилось, все кончится хорошо, и что шофер грузовика, должно быть, принял все это за шутку. Ведь мог же кто-то дурачиться в машине. Ее слова подействовали на меня магически, я почувствовал стыд за свою слабость и взял себя в руки. Налево отходила дорога, и мы свернули на нее. На этой узкой проселочной дороге машину ужасно трясло, но вскоре мы услышали шум океана и выехали на пляж. Я проехал немного по песку, потом остановил машину и выключил фары. Я собрался вылезти, чтобы начать копать могилу Роллэна, когда меня насторожил шум мотора. Я обернулся: по той же дороге ехал автомобиль. Я схватил Урсулу в объятия, чтобы со стороны мы представлялись любовной парой. Смертельный страх опять пронзил меня с головы до ног. Машина проехала мимо и остановилась в сотне метров от нас. Из нее вышли мужчина и Женщина. В это время из-за туч показалась луна и серебристый свет разлился по песку, осветил верхушки сосен и задробился по пене прибоя. Приезжие разделись и кинулись в волны. До наших ушей доносились их радостные крики. Я не знал, как поступить: дождаться их отъезда или тотчас начать работу? Мне хотелось поскорее отделаться от трупа, и я остановился на втором решении. Яму я начал копать прямо возле машины; она скрывала меня от купальщиков. Я взял ручной ворот и использовал его как лопату. Четверть часа спустя яма уже была достаточно глубокой и широкой, чтобы поместить туда того, кого мы называли «человек с шарфом». Я стащил с трупа покрывало и вытащил его наружу. И собирался уже сбросить его, когда вспомнил, что не спорол с него метку. С большим трудом я ее обнаружил и, оторвав, засунул в карман. Руки мои дрожали. Мне пришлось прикасаться к холодной и скользкой, как у амфибий, коже трупа. Я уперся ногой в Роллэна и столкнул его в песчаную могилу. Покрывало открылось, и при свете луны показалось лицо. Рот был открыт и, казалось, изрыгал страшные проклятия.

Пока я совершал погребение, все время были слышны радостные крики купальщицы. Мужчина ловил ее среди волн, и женщина счастливо смеялась, когда на ее обнаженное тело обрушивалась стена воды. Жерард Роллэн исчез под слоем песка, и его исчезновение с поверхности земли сопровождалось гимном торжествующей любви.

Урсула все это время просидела в машине. Закончив работу, я вернулся к ней. Она бросила на меня благодарный взгляд и сказала: «Надо… надо, чтобы я кое-что сделала». Она вышла из машины и пошла к воде. Я видел, как она расстегнула платье и сняла его через голову. При свете луны в брызгах пены она стояла и плескалась в воде. Набирала воду в ладони и терла грудь, как будто отмывалась от чего-то грязного. С таким усердием и так долго, что мне вспомнилось, как ока терла пол в комнате Роллэна. Потом она накинула платье на плечи и вернулась ко мне. Урсула быстро вытерлась одеждой и потом натянула ее на себя.