Владимир Колычев - Братки – не значит братья

– Если бы тебе такое про меня сказали, ты бы остановился?

Фирсан пытался изобразить из себя хоть и плененного, но героя, да только панический ужас в глазах превращал его в жалкое ничтожество.

– Нет, я бы не остановился, – покачал головой Семен. – И ты не остановился. И попал. А раз ты попал, то надо идти до конца… Ты меня понимаешь?

– Понимаю.

– Это все, что ты можешь мне сказать?

– Ты хотел взять с меня двести лимонов.

– Двести лимонов… Ты бы мог жить на эти деньги, как король. Остров мог бы купить, яхту океанскую. Но ты стал воевать со мной… Ты больной?

– Я отдам тебе эти деньги.

– Нет, ситуация изменилась. Ты отдашь заводу все.

– Но себе я могу хоть сколько-нибудь оставить?

– Миллион, не больше.

– Э-э… Ну, хотя бы десять…

– Ты не в том положении, чтобы торговаться.

– Да, я понимаю…

На этот раз у Фирсана не было ни единого шанса выскользнуть из тисков. В тот же день его для верности обкололи скополамином, и под действием наркотика он без утайки вскрыл секретные коды всех своих банковских счетов. И еще он отписал в пользу завода свой красностальский бизнес. За это его щедро накормили. Жареный картофель с колбасой – вкусное блюдо. Точно такое подавали в красностальском изоляторе. Семен отплатил Фирсану сторицей. О специальной приправе к блюду он тоже не забыл…

Десять тысяч долларов зарплаты, щедрые премиальные, плюс бизнес на железном ломе. Квартира в Москве, иномарка, Юля в норковой шубке, а в перспективе – домик на Кипре, куда можно было бы удалиться на покой после бурных неправедных дел… Сколько было планов, как хорошо все начиналось… И вдруг все закончилось. Нет больше Архипа, Зеленого, да и Ямал наверняка плохо кончит. У Сани тоже шансов нет.

– Жить хочешь? – спросил чернявый мужчина с узким лицом и кинжальным взглядом.

– А что надо сделать? – угрюмо спросил Саня.

Его не били, голодом не морили, но дела все равно плохи. Глубокий подвал совершенно без окон, угнетающая тишина, прогрессирующая клаустрофобия.

– Насколько я знаю, ты киллер.

– Допустим, – не стал открещиваться парень.

– Исполнишь заказ – и ты свободен.

– А кто заказчик? Сэм?

– Какой Сэм? – удивленно повел бровью мужчина.

– Сэм Волынский.

– Не знаю такого.

– Кто же нас тогда повязал?

– Неважно… Ну так что, берешься за работу?

– И вы меня отпустите?

– Да.

Мужчина открыл портфель, выложил оттуда на стол два паспорта, билет на самолет, пачку стодолларовых купюр в банковской упаковке.

– Фотографию твою вклеить не проблема. Как только это произойдет, ты станешь Жаворонковым Александром Степановичем. Сделаешь дело – получишь российский паспорт и заграничный с визой, билет до Сиднея и десять тысяч долларов. Больше, извини, дать мы не можем. В Австралии много работы, землю можно пахать, крокодилов разводить…

– Я без Юли никуда не поеду, – отрезал Саня.

– Что за Юля? – искренне удивился мужчина.

– Моя невеста.

– Где она?

– Я сам бы хотел спросить.

– Вопрос не по адресу… Тебе, парень, о своей шкуре сейчас нужно думать, а не о какой-то там Юле…

– А точно улететь смогу?

– Точно.

В это верилось с трудом… Но в то же время, когда человека пытаются обмануть, ему обещают золотые горы, а тут каких-то десять тысяч… Причем наверняка деньги эти взяты из его личных запасов, конфискованных и оприходованных.

– И кого надо исполнить?

Он выполнит заказ, но никуда не улетит. Или, в крайнем случае, вернется обратно в Россию первым же рейсом, чтобы найти Юлю…

– Двух человек.

Мужчина выложил на стол фотографии. Молодая женщина с красивой улыбкой и весело смеющийся мальчик лет семи.

Саня вспомнил поезд, в котором ехал в Москву, своих попутчиков – женщину и сына. Он уже тогда задал себе вопрос, сможет он исполнить их или нет. А сейчас получил точный ответ.

– Нет!

– Что такое?

– Я киллер. Но не убийца.

– А что, есть разница?

– Да. Для меня есть.

– Значит, отказываешься?

– Без вариантов.

– Ну-ну.

Мужчина ушел, а Саня остался в своей темной каморке. До приступа клаустрофобии оставалось совсем чуть-чуть, когда к нему снова пришли. Вернее, за ним.

Его вывели из подвала на первый этаж богатого дома, отконвоировали в кабинет с дорогой мебелью, велели сесть в кресло за журнальным столиком. А спустя несколько минут кресло напротив занял Сергей. Он же Семен. Внешне суровый, неприступный, но взгляд вовсе не пугающий, хотя и гранитная твердость в нем.