Владимир Колычев: Неподкупные

– Не нарываюсь, – пожал плечами гость. – Просто его здесь нет.

– Откуда знаешь?

– Знаю. Глеб на черной «Волге» ездит. Нет «Волги» во дворе…

– На черной «Волге?». Что, начальник большой? – спросил Ревякин. И сам же себе ответил: – Да нет, если бы начальником был, с водителем бы ездил. Водитель с машиной уехать мог, а начальник остаться. Но ты знаешь, что машину он сам водит… Кстати, я бы документы твои посмотрел.

– Так нет документов. Я их с собой не ношу.

– Да? Ну ладно. В любом случае нам придется тебя задержать. А там и личность твою выясним.

– Не надо ничего выяснять. Дима меня зовут. Дмитрий Геннадьевич Ковальков. Шестьдесят четвертого года рождения, проживаю в городе Народовольске, улица Казанская, дом сорок восьмой, квартира шестнадцать… Поехали по этому адресу, я вам документы покажу…

– Видел я твои документы, – усмехнулся Ревякин. – У кого-то усы, лапы и хвост документы, а у тебя вот это! – тряхнул он пакетом, в который сунул ворованные вещи. – По этим документам в КПЗ тебя и примут…

– Какая КПЗ, начальник? Что я такого сделал?

– Статья сто сорок четыре, тайное хищение личного имущества граждан, лишение свободы до двух лет.

– Так я же все вернул! – возмущенно протянул Дмитрий.

– Кому ты что вернул? Потерпевшие этажом ниже живут, а ты сюда пришел… А может, вы тут крадеными вещами торгуете?

– Да нет, начальник, никакими крадеными вещами никто здесь не торгует. Просто я хотел подбросить эти вещи на нижний балкон…

– Понятно. Только это ничего не изменит… Лейтенант, давай за понятыми, будем оформлять изъятие…

– Не надо понятых!.. Командир, ты чего? Я же ничего такого не делал! Просто обстоятельства так сложились… Давай договоримся, начальник!

Парень полез в карман джинсов, достал оттуда пару двадцатипятирублевых купюр.

– Что это? – строго спросил Ревякин.

– Ну, решение вопроса…

– Взятка?.. А знаешь, что за это бывает?

Ревякин всем своим видом давал понять, что денег не возьмет. Поэтому Дмитрий поторопился вернуть их в карман.

– Ну, войди в положение, начальник. Мы же мужики, должны понимать друг друга. Да, шуганули меня, да, спрыгнул с балкона в одних трусах, а тут джинсы висят, рубаха… Не бежать же мне голым!

Ревякин в раздумье посмотрел на Богдана:

– Что скажешь, лейтенант?

– Он же вправду вещи вернуть собирался, – пожал плечами Богдан.

Он понимал, что в идеале нужно было оформлять изъятие краденых вещей, тащить Ковалькова в отделение, возбуждать уголовное дело, через следователя доводить его до суда. Это раскрытое дело, «палка» в отчетности, благодарность от начальства. А за отсутствие таких вот «палок» могут серьезно наказать…

– Да, но кража-то была.

Ревякину не хотелось терять галочку в графе раскрываемости, но ведь он человек, а не зверь бездушный, тоже понимал, что парень стал жертвой обстоятельств, не более того.

– Была. Но лучше спустить все на тормозах, чем нажить потом труп.

– Труп? – задумался Ревякин.

– Если мы предадим дело огласке, то может дойти до крайности. Муж узнает о любовнике и убьет его. Так иногда бывает.

– А что, может и узнать, – усмехнулся капитан. – И убить может… Но нам это на руку, лейтенант. Мы-то будем знать, кто убил гражданина Ковалькова. А раскрытое убийство – это тебе не шуры-муры под кустами.

Ревякин вроде бы шутил, но Богдан знал, что рассуждал он всерьез. «Незримый бой» с преступностью – основа советской милиции, а борьба за показатель раскрываемости – ее производная. Но, увы, второе уже давно затмило первое, и для оперативника вроде Ревякина гораздо важней было раскрыть преступление, чем его предупредить. А Илья далеко не самый худший представитель уголовного розыска, он один из лучших. Во всяком случае, Богдан так считал всерьез…

– Какое раскрытое убийство? – пренебрежительно усмехнулся Ковальков. – Если Глеб меня грохнет, вы ничего не докажете. Он в законе, он умеет заметать следы…

Какое-то время Ревякин смотрел на Дмитрия с раскрытым ртом. Наконец он опомнился.

– В законе? Законный вор?.. Глеб?.. Глеб Рычагов?.. Рычаг?!

– Ну да, он самый.

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно.

– Ты самоубийца?

– Нет, просто я люблю Нину.

– Думаю, нам надо поговорить с тобой, парень. По душам и без протокола. Только не здесь. Поедем в отделение. Только прошу тебя, без фокусов. Будешь убегать, шум поднимется, соседи сбегутся; тогда все узнают, что у Нины кто-то был… Или тебе все равно?

– Да нет, не все равно. Я и пришел для того, чтобы узнать, как тут всё…