Георгий Тушкан - Друзья и враги Анатолия Русакова

Пассажиры засмеялись. Улыбнулся и юноша. Верно, стоит ли огорчаться из-за такой ерунды? Самое тяжелое позади… Сколько пережито за эти несколько лет! И вот после долгой разлуки он, наконец, возвращается домой, в Москву!

Всю дорогу Анатолий Русаков был радостно возбужден. Он слонялся по вагону от окна к окну, пытался включиться в чьи-то разговоры.

Когда вносили или выносили багаж, Анатолий, не ожидая просьбы, стремительно бросался помочь, почти вырывая вещи из рук. Его благодарили — он улыбался, не благодарили — тоже улыбался. Он просто не мог, никак не мог оставаться в одиночестве, в бездействии. Потому-то он и помчался за водой. Ему она была не нужна. Хотелось удружить соседям.

Пассажиры беспокойно посматривали на часы, на буфетный прилавок, уставленный бутылками, и на невозмутимую буфетчицу. Неожиданный сильный толчок сзади, передавшийся по толпе, заставил Анатолия оглянуться. Он хотел было что-то сказать об излишней торопливости, но, лишь только взглянул в лицо толкнувшего, веселость мгновенно исчезла. Рослый темноглазый и смуглокожий парень, блестя зубами из «нержавейки», с ухмылкой теснил стоящих впереди. Его сосед сердито крикнул;

— Чего толкаешься, пьяный, что ли?

Парень задиристо спросил:

— А вы меня поили? Что-то не помню, чтобы мы пили на брудершафт.

Вызывающий, дерзкий тон, нагловатая поза, жуликоватый, цепкий взгляд юрких глаз одних возмущал, а других пугал. Люди поспешно отворачивались, показывая, что ввязываться в ссору не намерены. Анатолий не отвел глаз, и парень увидел в них нечто такое, что привело его в замешательство. Но уже в следующее мгновение он зло спросил:

— Ну, чего уставился? Карточка моя знакома, что ли?

Анатолий не ответил. Дуэль глазами — «кто кого пересмотрит»— продолжалась с возрастающим напряжением. Взгляды быстро выразили и взаимное подозрение, и раздражение, и антипатию, и злость, перерастающую в ярость. Казалось, взрыв неминуем.

Анатолий сразу заметил то, что ускользнуло от внимания других. Возле парня, как его тень, стоял рыжеватый подросток в «лондонке» — маленькой кепчонке с блестящим твердым черным козырьком. Он стоял вполоборота и, прищурившись, смотрел в сторону. Анатолий уже все понял: мальчишка, конечно, напарник, видимо из начинающих. А этот горластый чернявый парень в тельняшке, с руками, покрытыми татуировкой, обучал подростка воровству. Он кривлялся, чтобы отвлечь внимание на себя и запугать пассажиров. Прежде всего запугать самого смелого.

Анатолий колебался. Как он ненавидел этого парня с зубами из «нержавейки»! Он один в очереди понимал; зачем этот верзила с татуировкой торчит здесь. Но ведь дано слово самому себе: никогда, нигде и ни по какому случаю не ввязываться в стычку с ворами. Слишком дорого однажды это обошлось… Однако сейчас Анатолий не мог заставить себя отвести взгляд.

«Я знаю, кто ты», — говорили его глаза.

«Не лезь на рожон», — отвечал ему взглядом вор.

— «Отпускник»! — вдруг громко и язвительно прозвучало из толпы.

Пассажиры переглянулись. В тот 1953 год из тюрем и лагерей по амнистии было досрочно освобождено немало преступников. Многие из них вернулись к честной жизни. Но нашлось немало и таких «отпетых», что продолжали преступную жизнь. Пребывание на воле они считали временным. Они знали наперед — как ни ловчи, как ни заметай следы, но, если пошел по старой дорожке, все равно поймают. Их-то и прозвали «отпускниками».

— Ну и «отпускник»! Ну и что? — вызывающе бросил парень и вынул руки из карманов.

Никто не отозвался. Стоящие впереди него старались незаметно смешаться с толпой. Вдруг раздался вопль:

— Бумажник вытащили!

И снова все обернулись.

— Деньги и документы! — бормотал толстый коротышка, лихорадочно шаря в карманах. — Как сейчас помню, переложил из грудного в наружный карман пиджака, чтобы были под рукой, а когда меня толкнули, я невольно вынул руку… потом заспорил… потом начал искать. Нету… украли!

Коротышка недобро уставился на толкнувшего.

— Может, скажете, что я вор, что я украл? — вызывающе спросил «отпускник».

Тон, каким это было сказано, предостерегал, даже запугивал и в то же время как будто наводил на мысль: если украл «отпускник», то почему же он не убегает, а держится так нахально?

Анатолию было все ясно: этот верзила толкнул, он же вытащил бумажник и уже успел передать его своему подручному в «лондонке».

— Так я, что ли, украл? — с угрозой в голосе повторил парень и добавил: — Кричит: «украли, украли», а спроси, и сказать не сможет, сколько у него пропало монет.