Владимир Соколовский - Возвращение блудного сына

Раздались первый, второй звонки; оттолкнувшись от ограждающих витрину поручней, Семен взял девушку за руку и сладко почувствовал, как пальцы ее дрогнули и разжались в его ладони. Победным шагом, неся перед собой билеты, он шествовал к двери, повернув лицо к той, у которой падала с виска золотая прядка. И хор Гениев из глупого старинного водевиля вопил ему вслед:

— Ходит и ходит, ходит и ходит, — ворчал Абдулка. — Второй уж раз прошел. И вчера ходил.

— Кто это там ходит? — выглянула в окно любопытная Маша.

— Вон тот мужик. — Мальчик показал вслед удаляющемуся по улице человеку.

— A-а, этот! Погорелец, нанялся Гришке Зую дрова колоть. Поля говорила — де-ешево!

Николая не было с утра: ушел за расчетом. Тоска по дому одолела мужиков, и артель распалась.

Ожидая его, поиграли в карты. Абдулка все время оставался подкидным, злился и уросил. Маша давилась смехом, била его по лбу растрепанной колодой, — только вдруг заплакала, сыпанув по столу карты, бросилась на кровать, лицом в нежнейшего пуха подушки.

— Ладно реветь-то! — грубо сказал Абдулка и ушел на улицу, не в силах вынести женского страдания.

Что-то поломалось в семье. Николай часто уходил из дома, бродил где-то. Возвращался поздно, торопливо ел, звенел тарелкой, а глаза блестели сухо и болезненно.

«Что с тобой; Коля?» — спрашивала женщина.

Он отмалчивался, натянуто улыбаясь. Об ухажорке не могло быть речи, а тогда что же?! И оба — Маша, Абдулка — мучились, глядя, как спадает с лица этот ласковый и обстоятельный человек. Страдал Малахов, страдала вся семья; нервность и недоверие грозили обернуться близкой печалью. Больше всего боялись: однажды уйдет из дома и не возвратится больше, закрутится и сгинет неведомо куда. Ничего не объясняя, Николай утешал их. Такой вот стала жизнь: без веселья и надежды.

Малахов вернулся раненько, не утруждая себя в тот день блужданиями по городу. Был он чуть хмелен, разговорчив. Поцеловал жену, отдал ей деньги, шлепнул по затылку приемыша и, сев на стул, начал неспешно рассказывать о прощании с артельщиками, друзьями-товарищами. Несколько человек уезжают сегодня, другие разбредаются завтра утром, и завтра утром они с Анкудинычем пойдут провожать их, последних. Другая новость была радостной: через какую-то дальнюю родню десятник договорился, что Малахова возьмут в затон для испытания в работе по плотницкой и столярной части, опять же помимо биржи. Сообщив это, Николай возбужденно заходил по горнице.

— Не верится, да? — спросила Маша.

— Ну что ты! — горячо отозвался Николай. — Это ведь такое дело… что ты! Тоже и о вас подумать надо: поить-то, кормить, тезку в выучку отдавать! — кивнул на приемыша.

Она повеселела:

— Ну и слава богу!

Коли такое настроение — никуда не уйдет!

И снова время до вечера текло в тишине и неторопливости. Крались вдоль улицы озябшие коты — вот один взобрался на проложенную под окнами доску и, остановившись перед стеклом, фыркнул, злобно щерясь, на людей в избе. Еще доносились звонкие стуки раскалываемых дров, покрикивала кукушечка в часах, одетые в атлас и сафьян Милон и Прелеста со старой олеографии, висящей теперь на стене, тянули друг к другу руки, а сверху резвый Амур сыпал на них цветы. Но ни один бутон так и не долетел до них, как не коснулись одна другой их руки.

Когда спустились сумерки, мир и покой, царящие в доме, стали мешать его обитателям. Все трое слонялись, не зная, на чем остановить взгляд. Не вязались разговоры, и карты валились из рук.

— Ты бы пошел, Коля, побегал с ребятишками, поиграл там, что ли? — вяло предложил Николай.

— Чего еще! — огрызнулся мальчишка. — Не нужна мне ихняя игра, не маленький, чай! Да они и не берут, говорят — вор, бродяга… Ну и наплевать!

А к восьми стало окончательно ясно, что дома не усидеть. Первой по этому поводу высказалась Маша:

— Пойти бы куда-то — а, ребята? В цирк бы я сходила. Там музыка, клоуны, уж-жасно иной раз смешно!

— Наверно, не попасть, — подумав, ответил муж. — Пропасть там народу вечерами.

— И правда, — согласилась Маша. — Да и билеты-то, поди, дорогие. Не напасешься — в цирк ходить! А давайте-ка я вас лучше в кино свожу.

— Опять в кино! Позавчера были!

— Так то позавчера! — встрепенулся на стуле Абдулка.

— А и верно, собирайтесь-ка, надо сходить. Что, бишь, там сегодня?

— «Всадник без головы»! — торжественно возгласила Маша. — В главной роли Мориса Джеральда — удивительно красивый и неподражаемый Гарри Пиль! Захватывающие трюковые съемки! Сногсшибательный боевик в семи частях!