Чак Хастмайр - Дом восходящего солнца

Так, а что, если Сильвестр квартире не один? Ну и ничего. Нет проблем. Рэй прекрасно знал, как с этим справиться.

Он вытащил из бардачка дубинку. Это была плоская штуковина из специально обработанной кожи, расширявшаяся на конце вроде ложки. Конец был набит свинцом. Старая добрая дубинка, которую он носил с собой, еще когда служил в полиции. Тогда это было незаконно. Рэй взвесил дубинку на руке. Унций двенадцать, не меньше. Если кто-то сунется Сильвестру на выручку, он получит по полной.

Квартира Сильвестра была на первом этаже. Наблюдая за домом, Рэй заметил, что люди входят и выходят из здания, но не слишком часто и, как правило, по одному. Не похоже, чтобы здесь торговали наркотиками. Выбравшись из машины, он сунул дубинку в задний карман и пошел к дому.

Чего ожидать, Рэй не знал, но был уверен, что без неприятностей не обойдется. Он немного вспотел от волнения. Еще секунда. Рэй осторожно постучал. Он выучил этот урок много лет назад: если хочешь, чтобы тебе открыли, особенно если это криминальная личность, не барабань в дверь, как полицейский, а стучи аккуратно. Потихоньку.

Дверь распахнулась настежь так быстро, что Рэй даже опешил и на долю секунды потерял бдительность. Он машинально потянулся за дубинкой и вдруг осознал, что стоит лицом к лицу с маленькой, не выше пяти футов, вьетнамкой. Стайка детей за ее спиной носилась кругами и лопотала что-то на своем языке. Вьетнамка почти не говорила по-английски, а Рэй, к несчастью, не знал вьетнамского. После пяти минут объяснений на ломаном английском, жестикуляции и интенсивной мимики Рэю все же удалось выяснить, что никакого Дилана Сильвестра — или парня с татуировкой-паутиной — женщина не знает. Она и ее дети жили в квартире только последние шесть месяцев, а адрес в досье Сильвестра был годичной давности.

Полдня потеряно, подумал Рэй, пробираясь мимо автомобилей, припаркованных на стоянке возле здания полицейского управления. После неудачи с квартирой Сильвестра он вернулся домой, позвонил Лагранжу, попал на автоответчик, оставил сообщение, выпил еще «Джемесона» и растянулся на кровати.

В четыре часа Рэй проснулся. Лагранж не звонил. Значит, опять нужно наведаться лично, подумал Рэй и стал собираться.

Стоянка была забита автомобилями, и Рэй не сразу отыскал среди них нужный. Старый, побитый местами «додж» с детским сиденьем сзади. Личное авто Джимми Лагранжа. Действительно, все выглядело так, как Лагранж и говорил. Детектив только на бумаге, который работает в аналитическом отделе, отсиживает на службе с девяти до пяти и вынужден добираться домой на собственной машине.

Лагранж появился в двадцать минут шестого. Вместе с другими служащими, чей рабочий день заканчивался четко в пять, он вышел из здания через двойную пожарную дверь, расположенную возле гардероба, и поплелся к стоянке. Пискнула сигнализация. Лагранж взялся за ручку двери.

— Припозднился ты, — сказал Рэй за его спиной.

Лагранж вздрогнул и обернулся:

— Мать твою! Какого хрена.

— Я думал, ты из тех, кто выскакивает с работы пораньше. Сижу здесь с шестнадцати сорока пяти.

Лагранж схватился за сердце:

— Господи, у меня чуть сердечный приступ не случился. Чего тебе надо?

— Я оставил тебе сообщение на автоответчике.

Лагранж открыл левую дверь и бросил дипломат на переднее сиденье. Потом, не глядя на Рэя, уселся за руль.

— Я не перезвонил, потому что нам не о чем говорить.

Рэй показал на детское автомобильное кресло.

— Кто у тебя, ты говоришь? Мальчик или девочка?

Лагранж вставил ключ в зажигание и завел мотор.

— Девочка.

Рэй стоял так, что Джимми не мог захлопнуть дверь. Одной рукой он держался за стекло, другой за крышу.

— Мне нужно знать, где сейчас живет Сильвестр.

Лагранж потянул дверь на себя, но Рэй стоял, как скала.

— Я больше не могу тебе помогать. Я должен подумать о своей семье. Я же тебе еще в прошлый раз сказал, что все.

— Сколько ей?

— Кому? — не понял Лагранж.

Рэй снова показал головой на детское сиденье.

— Твоей дочке. Сколько ей?

— Три года. — Джимми нахмурился. — А что такое?

Рэй немного помолчал, разглядывая своего бывшего напарника.

— Мне бы очень не хотелось, чтобы она росла без отца.

Лицо Лагранжа окаменело. Он отпустил руль и положил руку на служебный пистолет.

— На что ты намекаешь?

Все, что нужно, — это напомнить человеку о его детях, подумал Рэй. Просто скажи что-нибудь о сопляке с правильной интонацией и в правильную минуту — и люди теряют контроль над собой.