Кирилл Казанцев: Депутат за семь миллионов

Вот и в это теплое майское утро Андрей привычно затесался среди подобной публики. Пробежать с утра несколько километров было для него традицией. Этаким сочетанием приятного с полезным. Приятно размять мышцы, разогнать кровь, провентилировать легкие, сбросить с себя остатки тяжелых снов. Но одновременно полезно и проверить – не следят ли за тобой? А сделать во время бега это отнюдь не сложно. Народу немного, все на виду, постоянные любители здорового образа жизни тебе уже примелькались. Меняешь скорость, останавливаешься, чтобы с десяток раз отжаться от скамейки, выбегаешь из парка на улицу. «Наружку» при таком раскладе выявляешь очень быстро.

Ларин неторопливо бежал вдоль набережной, асфальт поближе к гранитному парапету местами просел, провалился. Ежегодные ремонты не помогали, дождевая вода всегда находила лазейку. А потому приходилось держаться чуть дальше от реки. Из боковой аллейки выскользнула бегунья в шортах, кроссовках и коротенькой майке, присоединилась к Ларину.

– Привет, Андрей, – негромко произнесла она и улыбнулась.

– Маша, я не знал, что и ты тут по утрам бегаешь, – изобразил удивление Ларин.

– Только сегодня и только ради встречи с тобой.

– Не ври, Дугин тебя прислал. Если бы хотела просто увидеть, то выбрала бы другое место.

– Хвоста за тобой нет, уже убедилась.

– И я это заметил.

Мужчина и женщина бежали рядом, ровно дышали, говорили, не поворачивая голов друг к другу. Так что издалека казалось, кроме бега, их ничего и не интересует. Серебрилась река. Майская зелень была нереально яркой и сочной.

– Я на днях приступила к новому заданию, – произнесла Маша.

– Поздравляю, наконец-то Павел Игнатьевич доверил тебе «сольную» работу.

– Прекрати ерничать. Нужна твоя помощь.

– Всегда готов, – Ларин на ходу, дурачась, вскинул руку в пионерском салюте. – А в чем хоть дело?

Когда рядом с Андреем появлялась Маша, ему хотелось шутить, подкалывать ее. С этой женщиной Ларину было легко, он порой понимал ее без слов.

– Долго объяснять, да и неважно это. От тебя потребуется пожертвовать всего одним сегодняшним вечером.

– За один вечер можно многое наворотить. Даже государственный переворот организовать. Или спецпоезд под откос пустить.

– Вот этого как раз и не требуется. Все гораздо скромнее. Я пока еще на стадии мониторинга, – Маше пришлось сменить ногу, чтобы не наступить в неширокую лужу.

– Понятно. Ты получила задание для новичка. Подслушка, скрытая видеосъемка. Ходишь вокруг да около. И какую же роль ты мне приготовила? Типа, стану подставкой для микрофонной пушки?

– Мне нужно будет незаметно приблизиться к объекту – отдельно стоящему загородному дому. Отмониторить происходящее внутри и незаметно уйти. Вот и всех делов.

– Мне, значит, предстоит стоять на стреме или, как выражаются уголовники, на шухере.

– Примерно так.

Ларин подбежал к парапету, остановился возле него, посмотрел на лениво несущую свои воды реку. Издалека она казалась чистой, сверкающей в лучах утреннего солнца, но стоило заглянуть в воду, как тут же заметным становился всякий мусор, который течение тащило из большого города. Андрей повернулся к Маше, заглянул ей в глаза. Многое ему уже становилось ясно. Ну, хотя бы то, что мониторить придется людей уважаемых в определенных кругах, облеченных властью. Другие бы и не попали в поле зрения Дугина. Ну, а то, что требуется подстраховка в его лице, означало, что в загородном отдельно стоящем доме охрана поставлена отлично.

– И каким будет ответ? – прищурилась Маша.

– Я готов помочь тебе.

– Спасибо. С Дугиным уже согласовано.

– Значит, сегодня вечером? Выкладывай свой план.

Мужчина и женщина неторопливо побежали по набережной.

Уже основательно стемнело, даже на западе солнце больше не отсвечивало малиновым светом. Плавно текла река, таинственно шумел лес. На другом берегу перемигивались огоньки поселка. Близкая Москва лишь угадывалась по подсвеченному над горизонтом тысячами фонарей и неоновой рекламой небу. Ажурные фермы железнодорожного моста перекинулись над водой. Желтые прожектора на металлических конструкциях отражались в мелких волнах. Дал гудок буксир и неторопливо протащил под мостом баржу, груженную песком. Стремительно пронеслась, нервно стуча колесами, поздняя электричка. Освещенные окна полупустых вагонов были похожи на дырочки перфорации на кинопленке.

Зашелестели прибрежные тростники, из них выбрались двое: женщина в облегающем черном трико и вязаной шапочке, а также мужчина в широкой бесформенной рыбацкой куртке, высоких резиновых сапогах. В руке он сжимал тонкое удилище.