Джонни выжидал, сам не зная чего, но он точно знал, что придёт время, и он поквитается с Антоном за всё: и за убитого им зверька, и за бесстыжий секс в бассейне с самой прекрасной женщиной на земле. Если уж на то пошло, Джонни и сам не знал, что именно заставляет его ненавидеть Антона так сильно — смерть коалы, или любовь Милы к этому парню.
Павел не спал. Глаза его были закрыты, но он слышал за спиной недовольное сопение жены, слышал шлёпание её босых ног по тёплому, с подогревом, полу ванной комнаты. Он чувствовал её брезгливость по отношению к себе, прямо-таки волной накрывшую его, но ему это было безразлично. И сама Мила была ему так же безразлична, как и эта ванная, эта комната, как и вся его жизнь. Он не стремился сделать вид, что спит, ему просто не хотелось видеть жену. Павел уже давно понял, что их брак — это ошибка. А некоторое время назад он равнодушно заметил, что Мила явно симпатизирует Антону. Мало того, он был уверен, зная жену, что она и его брат — любовники. Но это его совсем не трогало. Мила вышла из комнаты, и он тут же открыл глаза, чтобы увидеть, что эта комната не изменилась, так же, как и его жизнь. С утра до вечера будет продолжаться одно и то-же: сначала он выпьет кофе, затем прочтёт утренние газеты. Зачем он это делает, ведь ему совсем неинтересны новости? Потом он выйдет прогуляться по двору, вернувшись, позавтракает, или пообедает, в зависимости от времени подъёма. А потом начнёт наливаться виски или коньяком — по желанию. И всё это время будет думать о Жанне. О том, какой она была, и каким счастливым был он рядом с нею. А потом придут с работы отец и Антон, и дом оживится. Мать будет бегать вокруг Антона, без конца расспрашивая его об успехах и трудностях сегодняшнего дня, тот будет скупо отвечать сквозь зубы. Мила станет крутиться рядом, нежно улыбаясь своему любовнику. Отец скроется в своём кабинете, и ему ни до кого не будет дела. Или вообще появится слишком поздно. В последние месяцы у него слишком много неприятностей на работе, поэтому отец работает допоздна, но это никого не волнует. Раньше Любовь Андреевна беспокоилась за его здоровье, следила, чтобы он лёг спать не утром, а хотя бы поздно ночью, приносила ему чай с мёдом и лимоном прямо в кабинет, а сейчас ей есть, за кого волноваться.
Павел всё ещё нежился в постели, когда услышал короткий, но отчаянный крик жены. Он машинально вскочил, и в одних трусах бросился в коридор. Он двумя прыжками достиг лестницы, и увидел у её подножия, внизу, лежащую на полу жену. Около неё уже сидел ветеринар, наклонившись над Милиной щиколоткой. Павел замер. Неужели с ней что-то случилось, что-то страшное? Несмотря на всю его неприязнь к Миле, он вовсе не желал ей смерти. Он было открыл рот, чтобы крикнуть, чтобы спросить у Джонни, жива ли Мила, как вдруг увидел, что жена пошевелилась и застонала. А Джонни, рыжий, сумасшедший Джонни, вдруг аккуратно, бережно, взял лодыжку Милы в обе руки и приник к ней губами, и стал покрывать поцелуями ногу Милы, ласковыми, нежными, и в то же время страстными. Павел молча смотрел, с какой безграничной любовью Джонни целует ногу его жены, и не решился помешать ему. Мила жива, так пусть ветеринар получит свои драгоценные секунды счастья.
Мила завозилась на полу, приходя в сознание, и Джонни мигом вернул её ногу в исходное положение.
— Боже, — простонала Мила, — что со мной? Я жива?
Павел быстро спустился по лестнице.
— Нога опухать, — невозмутимо сообщил Джонни.
Если бы Павел не видел ещё минуту назад, как он целует ногу Милы, ни за что бы не заподозрил, что рыжий ветеринар влюблён в его жену.
— Моя нога, — запричитала Мила, склоняясь над действительно распухшей лодыжкой.
Павел позвонил их домашнему врачу, Валентине Назиповне, живущей в домике на территории поместья Резников. Подоспевшая женщина обнаружила вывих лодыжки, ловко наложила повязку на ногу Милы и вколола ей обезболивающее.
Павел помог жене добраться до дивана в гостиной, вручил ей пульт от телевизора и исправно бегал на кухню, вручая Миле то кофе, то сэндвичи с зелёным салатом и сёмгой, которые она обожала, то пирожные. В конце концов Мила даже попросила его посидеть с ней рядом, и они выпили по две рюмочки ликёра «Гранд Марнье». Вернее, Мила выпила две, а Павел продолжал потихоньку потягивать ликёр.
Оказалось, что говорить им было не о чем, и они перебрасывались пустяшными фразами о погоде, о том, что на улице слишком жарко для первого месяца лета, о том, что теперь Мила не сможет несколько дней выходить из дома. В конце концов, апельсиново-коньячный напиток ударил в голову, и Павел неожиданно для себя произнёс:
Читать дальше