Ольга Некрасова - Свои продают дороже

— Володя его видел? — спросила она Дмитрия.

Тот изобразил самую скорбную из своих телеулыбок.

С таким лицом он рассказывал зрителям истории о всяких беззакониях. Наверняка сейчас он подумал то же, что и Татьяна: если бы Змей успел увидеть внука, то неизвестно, кто устраивал бы сегодня поминки в его квартире — вдова или сын.

Вова, которого воспитывали не иначе как по доктору Споку, без малейшего стеснения отправился в разведку.

Забежал к гостям в кабинет, поучил всех, что курить вредно, сунулся к Татьяниной матери на кухню, назвал ее бабушкой — та растрогалась — и в конце концов схватил никому не дававшегося котенка Вовчика. Самостоятельный Вовчик льнул к мальчишке как к родному.

Лариса кинулась отнимать котенка:

— У него на кошек аллергия!

Змеевнук заревел, Вовчик заорал.

Дмитрий взял обоих на руки и понес по квартире. За ними с позабытым в руках кухонным полотенцем шла Татьянина мать. Остановились в гостиной у шиловского портрета Змея.

— Смотри, — сказал сыну Дмитрий, — это твой дедушка!

Портрет казался фотографически точным, до лопнувшего сосудика в глазу. Но все же Змей на нем выглядел не Змеем, а собственным художественным образом: он смотрел твердо и оптимистично, как положено было смотреть тогда еще советскому военному писателю, и морщин у него на лице было сколько положено, чтобы показать пережитые тяготы, но в то же время с этими тяготами не переборщить. Составлявшие основу змейского характера властность и недоверчивость исчезли, и этот портрет несомненно пожилого, не омоложенного художником человека странным образом напоминал детское лицо его внука, тоже пока что лишенное следов характера.

— Очень на Владимира Ивановича похож! — прокомментировала Татьянина мать.

Сделав ей страшные глаза, Татьяна кивнула в сторону кухни. И наткнулась на всепонимающий взгляд змеесына.

— Правда ведь похож, Татьяна Петровна, — просительным тоном сказал Дмитрий.

Татьяна в этот момент заметила, как по коридору деловито протопала нагруженная сумками Галька. Ну конечно, ей давно пора в свое Софрино, у нее дети оставлены на соседей.

— Не при ребенке, — торопливо сказала змеесыну Татьяна. — Отдайте мальчика жене, я только провожу сноху, и поговорим.

Увидев ее в прихожей, надевавшая пальто Галька стала коленом утрамбовывать свои набитые продуктами сумки, чтобы они выглядели поскромнее.

— Тарелки раздавишь, — сказала Татьяна и по шкодливым глазам снохи поняла, что тарелки взяты не в качестве тары, какие похуже, а в качестве трофея, от парадного сервиза.

— Мне тут мама собрала для детей поужинать — со стола, нарезанное, у тебя все равно пропадет, — по-нищенски заныла Галька.

— Галя, да разве я когда-нибудь не давала гостинца для племянников?! — изумилась Татьяна. И вдруг вспомнила, как приплелась к брату и Гальке по грязи в белых тапочках, а Галька испугалась, что она попросится к ним жить, и шипела на кухне: «Что ж теперь, всю жизнь ей кланяться?» А сейчас, выходит, кланяется. Отрабатывает продукты.

Было непередаваемо стыдно за Гальку и хотелось поскандалить, вытрясти из нее это убожество. Но Татьяну еще ждало трудное объяснение со змеесыном, да и надо было подсунуть Гальке контрольные цифры (проверять, так проверять всех!).

— Не ной, Галина, — искренне подбодрила она сноху. — Я завтра буду богатая, получу сразу сто тысяч зеленых долларов! Хочешь, купим тебе шубу?

Приученная жизнью к скупердяйству, сноха не обрадовалась, а позавидовала:

— Конечно, тебе шубу купить, как мне коробок спичек.

Татьяна не выдержала — обозвала ее дурой. И вернулась к Дмитрию, который под дружный рев гостей «Все за рулем!» приобщался к народной жизни посредством абрикосовой самогонки. Догуливали, как всегда, в кабинете, и Татьяне стоило больших трудов спровадить компанию в столовую, где сидела, как неприкаянная, Лариса со змеевнуком на руках.

— Есть новая сила, которую пока что никто не принимает во внимание: частные охранники, — расплескивая прихваченную с собой рюмку, на ходу разглагольствовал подвыпивший ведущий «Криминального интереса». — Это вооруженные и сравнительно неплохо обеспеченные люди, у которых не удовлетворена высшая потребность — к самореализации. Представьте, приходит в охрану молодой парень из погранвойск или из ОМОНа, а перспектива роста у него — старший смены, и все, дальше затык.

Даже начальником охраны ему никогда не стать, их набирают из бывших офицеров спецслужб. Он знает, что лет в тридцать пять окажется на улице без специальности, и, конечно, хочет большего. А пистолетик-то под рукой.