Татьяна Гармаш-Роффе - 13 способов ненавидеть

Она чуть не спросила, отчего он, несчастный, больной человек, почитает себя великим, но на этот раз она рисковать не стала.

- Много женщин вы убили? - совсем тихо спросила она.

- Двенадцать, - откликнулся он.

- Как?

- Вы интересуетесь моим методом? - хмыкнул он за дверью. - По-разному. Я изобретателен. Не люблю повторяться. Нашел двенадцать разных способов. На одну даже собаку натравил. - И снова скрипучий смешок.

- А мне что уготовили? Нашли уже тринадцатый?..

- Придет время, узнаете!

- Или Алеша придет…

- Или Алеша, - покладисто согласился он. - Прямо скажем, для вас это было бы лучше.

Он помолчал и добавил:

- А срок истекает в понедельник.

…В пятницу слежка завершилась. Последний отрезок пути проделал Ваня на своем мотоцикле - он и увидел, где затормозил синий "Вольво".

Местом обитания Диковича оказался недостроенный дачный поселок. В нем были готовы только два дома, и у одного из них Дикович остановился. Ваня проскочил мимо, не задерживаясь, и присоединился к Алексею и Игорю, которые ждали его в соседней деревне, километрах в трех.

Игоря Алексей отпустил, поблагодарив, а Ваня остался с детективом, чтобы показать искомый дом. Выждав пару часов, они осторожно двинулись в направлении дачного поселка. У въезда спешились и двинулись в глубину поселка по щебенке, вдавленной в грязь. Ваня указал на дачу Диковича. В двух окнах из-за ставен пробивался слабый свет. Там Саша. Там Саша!!!

Алексей толкнул калитку - заперта. Тронул ворота - они, напротив, легко и бесшумно подались. Алексей чуть не рванулся к двери дома - его удержал Ванька.

- Кис, ты чего? - горячо зашептал он. - А если этот хмырь стрелять начнет? У него ж оружие, ты ваще подумал? Вызывай Серегу, спецназ, и берите его себе спокойненько! А один - куда ты один? Я тебя не пущу!

Ванька был прав. До сих пор Алексей, идя по следу, даже не задумался о том, что ждет его в конце пути. А задуматься следовало.

Он хлопнул Ваньку по плечу в знак одобрения и сел в свою "Ниву". У него еще есть время, целых три дня до истечения ультиматума. Ждать он, разумеется, не станет - он туда явится завтра же. Но как, с чем и с кем явится - это нужно обмозговать.

Они вернулись в Москву и разъехались, каждый к себе. Ванька только на прощанье снова попросил не дурить и вызвать Серегу со спецназом…

Серегу со спецназом… Алексей не любил изменять своему слову и уже не раз проклинал себя за то, что однажды нарушил его. Тогда это обернулось похищением Александры, а чем обернется теперь, если он вызовет помощь? Дикович успеет убить Александру раньше, чем дом возьмут штурмом. И он это сделает, даже если будет понимать, что обречен. Этот человек играл не на жизнь - на смерть. Свою и чужую.

Нет, Алексей туда поедет один. Для страховки можно попросить Серегу, чтобы дал людей… И даже нужно это сделать - никто не знает, чего ждать от больного воображения. Но в дом он пойдет один, остальные пусть ждут где-то неподалеку.

Как туда идти, в этот дом, - вот вопрос. Окна закрыты глухими ставнями, чердака нет. Позвонить в дверь? "Здрасте, я пришел за Александрой, как мы договорились"?

А почему, собственно, нет? Ведь договор был именно таков: найти Бенедикта. И он его нашел. Осталось только об этом сообщить. Прийти и сказать: все кончено, я выиграл.

Но играет ли по правилам сам Бенедикт? А если он приготовил детективу очередную ловушку?

Да, но тогда тем более детектив должен явиться к нему самолично! Выбора у него не имелось: взять Диковича силой можно только ценой жизни Александры!

Решено. Он Серегу предупредит, но к Диковичу пойдет сам. Один.

Александра почти не спала в эту ночь. Впервые за эти две недели заточения она ощутила, что такое истекающий срок. «Алеша придет, он нас найдет обязательно!» - твердила она, нежно поглаживая живот… Но ощущала при этом смертный ужас. Что-то очень страшное пряталось в словах Бенедикта: «Придет время - узнаете!»

Может, он ее только пугает? И вовсе не собирается ее убивать? Он ведь вполне разумный человек, по натуре незлой, Александра чувствовала… Просто у него эдипов комплекс, он себя ассоциировал с отцом и к матери относился как к своей женщине… Они с отцом будто были одним целым, и Бенедикт остро переживал унижение отца как свое… И когда отец повесился, то для него это было чем-то сродни собственной смерти, наверное…

Ей было ужасно жалко того маленького мальчика, который смотрел на отцовские дырявые носки. Наверное, тогда его глаза в первый раз побелели и закатились под верхние веки, как она недавно видела, и он потерял сознание…