Татьяна Гармаш-Роффе - 13 способов ненавидеть

- Запиши: сопоставить аксессуары… И еще украшения. Шарфики, платочки, ленточки, кольца, браслеты, бусы, что там еще носят женщины…

- Серьги, - подсказал Игорь.

- Да-да… И еще маникюр. Если мы найдем о нем сведения, конечно…

Кис неожиданно остановился. А вдруг у жертв духи были одинаковые?! Мало ли, вдруг их запах в маньяке вызывает некоторые ассоциации, рождающие агрессию? Но кому же в милиции пришло бы в голову запротоколировать название духов? М-да, делать нечего - духи те давно выветрились…

- Второй раздел, Игорь: "Судмедэкспертиза". Проверить, не было ли на теле незначительных деталей… Например, следов укола. И что-нибудь "лишнее" в крови - присутствие наркотика или снотворных средств… Маникюр продублируй здесь: медэксперт должен дать описание тела, включая руки, - а у оперов разве только случайно фотоснимками разживемся… Готово? Тогда третий раздел: "Социально-семейная ситуация".

Кис снова зашагал по кабинету. Что может вызвать больную реакцию убийцы? Наличие детей? Нет, не годится… Наличие мужа, но это нам уже известно. Бен (так сокращенно прозвал детектив Бенедикта) сам сказал: все замужние… А если, к примеру, второй брак? Или отношение к родителям? Например, женщины, бросившие своих престарелых родителей… Или первых мужей… Вдруг наш маньяк почитает себя блюстителем нравственности или вершителем правосудия? Алексей вычитал в Интернете: такое встречается, хотя и реже, в практике серийных убийств. Да, годится, запишем!

И вот еще что может вписаться в почерк "народного мстителя": если убитые женщины вышли замуж по расчету, с его точки зрения. Допустим, она намного моложе мужа, а муж имеет приличное денежное положение, откуда маньяк делает такой вывод… Да, это тоже взять на заметку!

Игорь старательно вводил новые графы в таблицу. Алексей мерил шагами кабинет.

Что еще? Профессия жертвы? Например, секретарши? Или скорее учительницы? Маньяк в детстве ненавидел учителей? Почему бы нет… Его, возможно, унижала какая-нибудь строгая старая дева. Или его собственная мать была учительницей, и он ее смертельно боялся… Или, напротив, он сходил с ума по молоденькой хорошенькой училке, у которой не застегивались на груди верхние пуговички, и он долгими часами не сводил глаз с ее кофточки. А она над ним потешалась…

У Алексея была такая училка. Ему было всего десять, но он тогда уже испытал первое волнение любви… Наверное, это были просто свеженародившиеся гормоны растущего мальчишеского организма, но отчего-то в детстве и отрочестве они приобретали форму высокого романтизма… Может быть, от какого-то страха перед тайной Женщины… Нет, перед таинством Женщины!

Для него эти воспоминания были приятны, умильны, наивны… И сейчас ему было странно думать, что из подобных мелочей, вполне невинных и романтических, способно вырасти убийство. А уж тем более целая серия…

Но Алексей после тяжелого погружения в материалы о серийниках уже усвоил, что маньяк компенсирует таким образом свою глубокую нереализованность. В первую очередь в любовно-сексуальных отношениях. Страх перед таинством женщины, в силу каких-то причин, преобразовывается в желание насилия. Насильно вскрыть сущность женственности. Насильно взять, подчинить себе тайну. Насильно стать ее обладателем…

Но тайна не поддается насилию - ее можно только разгадывать. Если же ее взломать, то тайна ускользнет. И на губах останется вечная жажда. И снова и снова будет он пытаться ею возобладать - и снова и снова тайна будет ускользать от него, оставляя жажду…

Нельзя стать властелином того, что разрушаешь. Разве что властелином руин. Осколков, обломков, из которых тайна снова упорхнула - утекла, как вода из осколков разбитого кувшина…

На самом деле Алексею было куда интереснее понять другое: почему весьма неглупые люди, которых немало водилось среди серийников, не отдают себе отчета в том, что они обрекают себя на вечную, неизбывную жажду? Что они хотят напиться, тупо разбивая кувшин с водой?

Конечно, это психически нездоровые люди. Вменяемые при этом - и да не простит им суд их преступления! Но все же больные… И нет смысла задаваться вопросом, почему им столь очевидная истина невдомек…

И все же он задавался этим вопросом. Может, потому, что ему подсознательно хотелось разложить по полочкам чуждый менталитет - приручить его, сделать из него не врага, а жертву… Которой можно посочувствовать, пусть даже и с некоторой натяжкой… И вернуться мысленно в норму. В те параметры, в которых бесчеловечное может показаться человеческим…