Татьяна Гармаш-Роффе - Вечная молодость с аукциона

Кис, ухватившись за перила, совершил перелет через лестницу…

- Бросайте оружие! - посоветовал в этот момент Реми и включил в прихожей свет для лучшей видимости.

…Кис буквально выдернул Левикова из-под массивной туши…

- На пол лицом вниз! - порекомендовал Жан.

…Кис от души дал в морду еще не пришедшему в себя от падения бандиту…

…Двое других обернулись на неожиданно поступившие предложения…

…Кис оседлал тушу, заломив ей руки за спину.

Один из бандитов выстрелил в Реми (спасибо, бронежилет!), другой прицелился в «Левикова», Жан выпустил немедленно пулю в стрелка, Реми добавил в другого.

Один бандит упал, хватаясь за живот, другой с простреленной рукой решил внять рекомендациям и, бросив пистолет на пол, нехотя улегся рядом.

Только сейчас Жан вспомнил о помощи и нажал кнопку у себя на поясе: помощь уже не требовалась, но пусть коллеги насладятся зрелищем.

Левиков по-прежнему сидел на полу рядом с кучей тел, неожиданно образовавшейся поблизости, и держал здоровой рукой больную - видать, сильно ушибся.

Ввалились двое полицейских в черных облегающих костюмах и с нескрываемым любопытством уставились на поле боя.

- Дайте кто-нибудь наручники для этого борова, - попросил Алексей, все еще сидя на туше верхом.

Туша вела себя покладисто, и Кис принялся ее обшаривать в поисках оружия. Реми, заложив свой пистолет за пояс жестом заправского ковбоя, нес ему наручники, трое полицейских держали всю компашку на прицеле. И вдруг туша извернулась под Алексеем, изловчилась и - с воем: «У-у-у, сука!» - вцепилась зубами в его руку.

Кис ухватил свободной от зубов бандита рукой его волосы и крепко стукнул лбом об пол. В результате рука детектива была спасена, хотя и прокушена до крови.

Наконец наручники были надеты на всех троих. Один оказался серьезно ранен; второму пуля попала в руку чуть повыше кисти; третий, здоровый детина, на котором сидел Кис, имел разбитые нос и лоб.

В рядах «наших» особых потерь не было: прокушенная кисть Алексея да разнывшееся ранение Михаила.

Ему помогли встать. Двое вновь прибывших полицейских связывались по рации с поджидавшими неподалеку своего часа машинами.

- Вы молодцом, - шепнул Левикову Кис. - Можно сказать, спасли мне жизнь! Признаться, не ожидал от вас такого хладнокровия…

- Да я и сам удивился… - ответил Левиков, разглядывая троих бандитов. - Скажите, а почему он сказал по-русски?

- Кто сказал? Что? - не сообразил Кис.

- «У, сука» - он ведь это по-русски сказал!!!

- А-а-а, это… Так потому, что он русский!

- Русский?! А остальные?

- Тоже.

- И этот араб? - мотнул Левиков в сторону того, кто был ранен в руку.

- Да он вовсе не араб! Таксист не разобрался и назвал его арабом, но это наше родное «лицо кавказской национальности»… А какой именно - узнаем позже.

- Не понимаю… Они работают на французские клиники эстетической хирургии «Венюс»? Русские бандиты? У нас теперь и киллеры идут на экспорт?

- Они работают не на клиники, Михаил. А на вашу жену, Клавдию Семеновну.

Левиков мелко затряс головой, сопротивляясь услышанному, отрицая его смысл. Косо глядя на Алексея, он пошел как-то боком к гостиной, растерянно оглядываясь и тихо мыча, словно тысяча восклицаний рвались одновременно из его горла, но, душа друг друга, ни одно не дорвалось до голосовых связок. Он скрылся за дверью, и Кис успел о нем забыть - прибыли врачи, эксперты, еще два полицейских в штатском, - но Михаил появился снова со стаканом виски в руке.

- Она хотела меня убить? Да?!

Кис пожал плечами: это было очевидно.

- Зачем?

- Видите ли, Михаил, она наняла меня для того, чтобы установить, куда вы подевались. Я работу выполнил, о результатах доложил. Супруга ваша пришла в бешенство: вы уехали к другой женщине и к тому же вам светили большие бабки за изобретение. Чувство мести, я думаю, сыграло не последнюю роль, но и алчность…

Левиков, почти не слушая его, бросился к одному из бандитов - к детине с разбитым лицом, который сидел на полу, пока все занимались тяжелораненым.

- Это правда? Вас наняла Клава? Да? Скажите, пожалуйста, прошу вас - она?

Детина молча отворотил залитую кровью морду к стенке, смазав Левикова пустым взглядом.

Левиков постоял, подождал, но детина явно не собирался вступать с ним в разговор. Он побрел обратно к Кису.

Неожиданно его догнал голос с кавказским акцентом:

- Не было никакой Клавы, не было никакой женщины - мы с мужчинами имели дело! А ты, ищейка, зачем заливаешь? Сам не знаешь и человеку мозги пудришь! Повезло ему, он от пули ушел, так уж пусть к жене возвращается, мы ее в глаза не видели, понял?