Татьяна Степанова - Демоны без ангелов

– Я позвоню, это мы уладим мигом.

– Естественно, уладите, – глазки-щелочки Молчунова сверкали. – Иначе я бы там, в своем кабинете на Охотном, и с кресла бы не встал, трубку бы не снял.

– Да тут два шага всего от Охотного до нас, до Никитского переулка, – Гущин гудел примиряюще. – Итак, цена обозначена, все довольны.

– Сделайте мне кофе. Черный, пять кусков сахара.

Катя с изумлением осознала, что Молчунов капризным тоном приказывает это ей – якобы секретарше за ноутбуком.

Гущин кивнул: айда, дело того стоит. Катя поднялась и вышла в приемную, включила электрический чайник, покопалась в шкафу. Кофе она принесла через пять минут. И поняла, что Гущин без нее не начинает – толкует с Молчуновым о футболе.

– А вот Михаил Финдеев, он за кого болеет? – внезапно спросил он.

– За «Зенит».

– Он что – сам разве питерский?

– Все сейчас за «Зенит» болеют, – усмехнулся Молчунов. – Ширятся ряды болельщиков этой прекрасной команды.

– А на матчи кого с собой берет?

– Как когда.

– Меня интересуют только сплетни: что о нем говорят? – Тон полковника Гущина был самым светским. – Любовница его кто?

– Он примерный семьянин. Жена, двое детей. Девочки, младшая серьезно больна.

– Но отдыхать-то он отдыхает вне семейного круга. Как это у поэта? «Делать бы гвозди из этих людей, не было б в мире крепче гвоздей». Кто его любовница?

– Вас интересует его любовница? Не слыхал.

– Да бросьте, – Гущин улыбался. – Мы и то здесь слыхали, слухи до нас доходили. Два месяца назад видели с ним красотку молодую.

– А, эту… Вы про эту…

– Вот-вот, как фамилия?

Катя замерла: сейчас этот тип скажет – Мария Шелест. Разве в глубине души полковник Гущин и сам не рассчитывает на такой вот ответ?

– Вы про эту… балерину… Ксенька Варгасова из Большого, точно была с ним, теперь нет.

– Варгасова?

– Она самая, но Финдеев ее не потянул. Она куда как выше метит. Большой театр нынче в моде.

– А некая Маша Шелест?

– Никогда про такую не слышал, – Молчунов пожал жирными плечами. – Впрочем, мало ли… Да нет, про Мишку Финдеева и слухи-то все какие-то скучные. Балерина его бросила, видели тут его недавно с одной девицей – студентка «Щуки» Вероника Желябова. Кстати, посещает те же танцклассы, что и его старшая дочь. Как мужик только устраивается со всей этой конспирацией, чтоб не засветиться. Уму непостижимо! Только и с этой у него роман долго не продлится.

– Почему?

– Слухи, слухи… Они ж молодые, алчные все эти балерины, актрисули юные. С ними либо виагру надо горстями глотать, либо подарки дарить, не скупиться. А Финдеев Миша того-с… скуповат. Жадноват. А сейчас за пять пальцев на ладони не то что любовь, час в койке не купишь. Тем более в его возрасте.

Когда Молчунов отчалил, а долго его в розыске не задерживали, полковник Гущин попросил Катю:

– Не в службу, а в дружбу, вскипяти чайник, завари и мне чаю покрепче, пожалуйста. Хоть рот прополощу после этой гниды в штанах. Мне ведь еще насчет бабы его хлопотать, в ГИБДД звонить. Вот такие у нас осведомители. А что сделаешь?

– Но он прояснил для нас этот вопрос насчет любовницы, – сказала Катя. – А вы не хлопочите насчет его бабы. Пусть у нее права отберут.

– Так всю агентуру растеряем, – Гущин потянулся за сигаретой.

А Катя забрала электрический чайник и отправилась в туалет, однако вспомнила, что здесь, в розыске, туалет только мужской, надо подниматься на четвертый этаж или спускаться на первый.

С чайником под мышкой она спустилась на первый, а по дороге зашла еще в главковский буфет и купила к чаю кексов и ромовых баб. Полковник Гущин любил сладкое. Затем она наполнила чайник и вернулась в розыск.

В коридоре она увидела двоих мужчин в черных костюмах – молодого и постарше. Они стояли у поста дежурного по розыску, и тот проверял их паспорта, сверяясь по компьютеру с заказанными пропусками.

Молодой мужчина обернулся, и Катя узнала отца Лаврентия. Без рясы, в дорогом костюме и белой рубашке он выглядел необычно.

Катя быстро вернулась в кабинет Гущина. Полковник, игнорируя строжайший запрет на курение в помещении, дерзко дымил сигаретой.

– Федор Матвеевич, вы все же вызвали священника на допрос, сами хотите с ним побеседовать?

– Какого священника?

– Отца Лаврентия.

– Я его не вызывал.

– Он на проходной, дежурный ему сейчас пропуск выдает. Неужели он снова явился с повинной?

Гущин встал. Тут у него зазвонил телефон на столе. Он взял трубку: «Да, хорошо, я жду».