Татьяна Степанова - Демоны без ангелов

Жестокость порождает жестокость, но что есть зло? И где его корни? Там, где ты сейчас, – много зла? Или там уже не различают…

Может, поэтому ты и приходишь оттуда – сюда, чтобы почувствовать разницу, перешагнуть грань.

Но грань уже однажды нарушили, причем, заметь, не по злобе, а по недомыслию, из-за беспечности, простой небрежности. Все произошло так быстро – одна ночь, изменившая мир. Знаешь, ведь штурмовикам СС и не снился такой вот эксперимент. Но его провели много позже – и не в условиях войны или бойни, а одной тихой весенней ночью, когда все спали. Все произошло из-за равнодушия, из-за неумения, непонимания – какая это мощь и сила.

Какая это угроза.

Пусть там возведут хоть тысячу саркофагов, скрывая это. Бесполезно – меня и тебя уже не скрыть. Мы есть.

Я ничего не помню из тех времен. А ты все знаешь. Там, где ты сейчас, знают все – прошлое и будущее.

Я помню, как проснулся. То утро… Потолок надо мной – такой высокий, запах лекарств. И боль.

Я проснулся один – тебя не было рядом. И это было поразительное ощущение – свободы. Я помню это, хоть и смутно.

А потом одиночество сдавило меня, как могильная плита. И мои маленькие детские кости треснули. И я закричал, забился на той постели, потому что тебя со мной уже не было.

Ты услышал мой крик. Ты шел по дороге – туда, но вернулся ко мне. И с тех пор возвращаешься.

Я думаю, что семя, надежду о котором мы так все лелеем, и есть бессмертие. И в нем частица тебя.

Семя, что даст побег и возродится. Дитя многих отцов – твое дитя, – этот ребенок будет видеть и слышать, мир предстанет перед ним в красках, во всем своем великолепии.

Я сейчас уже не говорю о лидерстве и о выживаемости… Я так много думал об этом раньше, но теперь умолчу. Я говорю просто о жизни. Не о скачке эволюции, не о мутации… Просто о жизни.

За это я готов биться до смерти.

И не щадя убивать других.

День словно укоротился, съежился, как шагреневая кожа. Так всегда случается, когда рушатся планы и неизвестность – это зыбкое болото – возникает впереди непреодолимой преградой.

После ухода Оксаны Финдеевой (ее допрос на протокол длился полтора часа) Катя поняла, что день ее в Новом Иордане закончен. Требовалось срочно ехать советоваться с умными людьми. А никого более умного, чем полковник Гущин, Катя в этой ситуации не знала.

Глядя на озадаченное и недовольное лицо следователя Жужина, она понимала, что аналогичная идея возникла и у него. Необходима срочная перегруппировка сил и средств. В результате в Москву «перегруппировываться» рванули вместе на прокурорской машине – Жужин высадил Катю на углу Большой Никитской, а сам поехал в областную прокуратуру получать ЦУ о том, как в дальнейшем, как он выразился, «интерпретировать показания жены депутата».

Катя не успела заскочить в гостиницу, она знала – в Новый Иордан она вернется, вопрос – когда? Сегодня вечером или только завтра?

– Феденька, – обратилась она в коридоре к Басову, пребывавшему в состоянии глубокой задумчивости (выглядел он при этом как богатырь на распутье перед камнем-скрижалью). – Я в главк, зайди в гостиницу, скажи своей тете, пожалуйста, чтобы она номер мой держала, не сдавала никому. То, что мы с тобой слышали тут, мы пока не обсуждаем, ладно? У меня мозги как студень.

– Это пройдет, – философски пообещал Федор Басов.

– У меня к тебе еще одна просьба: понаблюдай осторожно за отцом Лаврентием. Только чтобы он этого не заметил.

Катя сказала это и тотчас же усомнилась: разве такой колоритный верзила, притча во языцех Нового Иордана, сможет сделать это незаметно?

В главке Катя, к великой своей досаде, полковника Гущина не застала, они разминулись буквально на пять минут. Гущин по срочному звонку уехал в областную прокуратуру на совещание. Ждать пришлось долго, и Катя страшно себя ругала за то, что в спешке оставила в гостинице свой ноутбук, как бы он сейчас ей пригодился.

Гущин вернулся к четырем часам, узрел Катю, терпеливо сторожившую его в кожаном кресле в приемной, и кивнул: заходи.

– Федор Матвеевич, добрый день, слышали, какие новости в Новом Иордане?

Гущин закурил, кивнул.

– Простите, но я хочу вас спросить: почему вы сами туда не едете?

– Я сутками в Подольске сижу, там же покушение на зам. мэра, а потом бабу пришили – начальницу финансового управления, слышала, наверное, по телевизору все бубнят. Дело на контроле сама знаешь где.

– А это наше дело тоже скоро будет на контроле сами знаете где. – Катя напирала, а Гущин… старый славный бравый полковник Гущин, он словно бы оправдывался! Искал отговорки.