Татьяна Степанова - Демоны без ангелов

Катя смотрела на него. Что дальше препираться вот с таким? «Кажется, я начинаю просекать, почему тебя не взяли в полицию», – подумала она. Можно было прямо здесь помахать ему ручкой – прощай! Но Гущин ее просил, и потом, прежде чем она покинет Новый Иордан, она планирует еще кое-что тут предпринять.

– Мне это дело не нравится, – сказала Катя. – Темное оно. Хочешь узнать, что свидетели сказали? Хочешь ведь, я по глазам твоим вижу. Проводи меня до церкви, где служит отец Лаврентий, – тогда расскажу.

Сразу позабыв про «нужны мне ваши новости», Басов спустился и зашагал широким шагом по улице, обсаженной тополями. Катя на высоких каблуках старалась не отстать.

– Ну? – нетерпеливо спросил Басов.

И она рассказала ему про показания свидетелей и про то, что у отца Лаврентия, как выяснилось, твердое алиби.

– Это ведь ты тогда наутро по горячим следам задержал Султанова? – спросила она, закончив. – Я в деле это прочла. Ты к нему сразу поехал, потому что про драку у кофейни знал? Или было что-то еще, что тебя насторожило?

– Я там был и слышал, что она, Маша Шелест, кричала ему, обзывала. Я еще тогда подумал – он ее убьет. Мне оттого там и стрелять пришлось.

– Стрелять? Ты тогда применил оружие?

– Угу, – он кивнул. – И считаю, что правомерно. Они сразу все врассыпную бросились, как зайцы. И те, и наши.

– И те, и ваши, – Катя покачала головой. – Какие же вы тут куркули. Те, между прочим, тоже здесь живут и работают. Семьи свои кормят.

– Начнешь снова корчить из себя спеца из центра, плюну, уйду.

– Да катись, пожалуйста!

И они снова мирно зашагали рядышком. Мимо аптеки, продуктового магазина, дворов, заставленных машинами, мимо пятиэтажек из белого силикатного кирпича. Окна первых этажей распахнуты настежь, ветерок колышет кружевные занавески, толстые коты вроде как дремлют на подоконниках, кося желтым глазом на суетящихся на асфальте голубей.

Порх! И голуби взлетели. И только белый пух на кошачьих усах.

На углу – бочка квасная, рядом на стуле – румяная блондинка, девушка – колобок лет тридцати пяти в фирменной робе «Мытищинский квас».

– Федюня, привет!

– Здравствуй, Шура.

– Вечерком ко мне не заглянешь, а то у меня антенна что-то барахлит, не пойму, Первый канал не ловит совсем.

– Ладно, выберу время, зайду.

На следующем углу еще одна сдобная «девушка» лет сорока, брюнетка, открыв дверь палатки «Мороженое», зычно приветливо окликает:

– Федюньчик, мой племянник вчера стал играться с той машинкой на батарейках, что ты подарил, да и сломал там что-то. Зайди, почини, а то он весь вечер вчера ревел.

– Хорошо, Розанна, вечером приду.

Катя тут же вспомнила про пирог с «курятинкой» – ага!

– Ты тут прямо нарасхват, – заметила она. – И всем помогаешь?

– Они мне как троюродные сестры, – ответил он.

– Хорошо, когда масса родни.

– Не жалуюсь.

И они шагали дальше. Отчего-то Кате казалось, что являют они собой довольно комичное зрелище.

Улица вела их мимо магазина «Тысяча мелочей», мимо «Молочной лавки», мимо шести аптек, мимо конторы с надписью «Адвокаты», дальше, дальше, мимо городского сквера.

Катя увидела кофейню на противоположной стороне на первом этаже особняка, выкрашенного охрой. На тротуаре за оградкой, оплетенной искусственными цветами, – столики под белыми тентами и много припаркованных мотоциклов.

– То самое место?

– Так точно.

Вид у кофейни и улочки был настолько мирный и тихий, что трудно даже представить, что тут грохотало и клокотало второго мая – дрались, стреляли. Девушка, очень красивая, бросалась бешеными оскорблениями, которые можно смыть только кровью.

– Странный ваш городок, – сказала Катя. – Похожий и непохожий на другие подмосковные города. Все не так, как на первый взгляд кажется.

– Вон церковь, – указал Федор Басов. – А вон там, в новом флигеле, он живет с женой и своей родственницей Анной Филаретовной.

– Отец Лаврентий? А что за родственница?

– Свояченица его отца. Моя мать ее знает.

За ажурной оградой в конце улицы виднелась церковь. Невысокая, из красного кирпича, новая, окруженная с одной стороны строительными лесами.

Они подошли к ограде, и Катя подумала: все тут еще не достроено, хотя двор уже аккуратно расчищен от строительного мусора, дорожки проложены и клумба разбита. Цветы и те высажены. Но чего-то не хватает, чего-то самого главного. И потом она поняла: новая церковь не имела крестов ни на куполе, ни на колокольне.