Чингиз Абдуллаев - Равновесие страха

По большому счету, в девяностых сменился не только вектор общественного развития, когда страна, отказавшись от социализма, перешла к дикому капитализму. Сменились нравственные ориентиры, когда словно законодательно была отменена совесть, были забыты нравственные идеалы, исчезло понятие морали. И тогда произошла великая криминальная революция, когда общество было не только полностью дезориентировано, но и абсолютно криминализировано. Прокуроры и судьи, офицеры милиции и контрразведки, армейские начальники и военнослужащие – все оказались втянутыми в эту криминализацию общества. Честно выживать было практически невозможно. Пытавшиеся вести хотя бы относительно честный образ жизни – проигрывали. Их либо убивали, либо убирали. Шла общая война всех против всех.

В борьбе за «место под солнцем» не щадили никого. Вырезались целые семьи, авторитетов убирали вместе с их любовницами и женами. Трудно сосчитать, сколько красавиц погибли вместе со своими «опекунами» в этой войне. Ваганов помнил об этом. И понимал, что выжил только благодаря невероятному стечению обстоятельств. Именно поэтому он никогда и никому не доверял, полагая, что лучше себя самого никто не сумеет обеспечить ему защиту. Но если в этом мире был кто-то, кому он доверял после себя, это был Феликс Викулов. Человек, который готов был убивать по одному взмаху руки Ваганова, уже давно доказал свою исключительную преданность. Но дело было не в личной преданности Викулова. Феликс был повязан с Бразильцем кровью, и о некоторых делах Стального Феликса, как его называли, не знал никто, кроме самого Ваганова. И это связывало их гораздо крепче общих рассуждений о преданности или верности друг другу.

Вечером Оскар Ваганов вызвал к себе своего помощника.

Тот приехал почти сразу, словно ждал этого вызова.

– У нас опять проблемы, – сообщил ему Бразилец.

– Я знаю, – ответил Феликс, усаживаясь напротив своего босса, – мне уже все рассказали. Двое погибших, двое арестованных.

– И что ты думаешь?

– Наверно, ребята где-то прокололись.

– Это все, что ты можешь мне сказать? – Нужно было видеть взгляд Бразильца, чтобы понять, как он взбешен.

Викулов нахмурился. Что-то не так, он чувствовал это по вибрации голоса своего босса.

– Эти двое арестованных ничего не знают, – сказал он, словно оправдываясь. – Они мелкие сошки, которые не могут тебя выдать.

– Значит, ты думаешь, что я испугался и поэтому так нервничаю? – зло спросил Ваганов.

– Ничего я не думаю. Я просто не понимаю, почему ты так бесишься. Обидно, конечно, что пропала часть груза и двоих наших убили. Там погиб и Старик, который возглавлял эту группу. Он единственный, кто был в курсе всех подробностей дела. Остальные ничего не знали и не могли знать. Поэтому не нужно так нервничать.

– Тебе никто не говорил, что ты кретин? Нет, наверно, не говорили. Иначе ты бы не оставил этого человека в живых. Ты никого не прощаешь и ничего не забываешь. Тебя ведь не напрасно называют Стальным. Только я сейчас могу сказать тебе, что ты вообще ничего не понимаешь. И размышляешь как слабоумный. Даже если бы они взяли Старика, я бы ничего и никого не боялся. Он тоже был не дурак и понимал, что ему нельзя открывать рот ни при каких обстоятельствах. И поэтому меня это совсем не волнует. И даже деньги, которые я потерял, меня тоже не интересуют. И эти четверо болванов, которых там перебили и арестовали, меня не беспокоят. Неужели ты так ничего не понял? Меня волнует другое. Я помнил о том, что сам поменял дату их возвращения. Понимаешь, Феликс, я сам все поменял. И об этом знали только мы с тобой. Только мы двое.

Феликс помрачнел. Он был на голову выше своего собеседника и гораздо сильнее его, но в этот момент он казался меньше ростом. Он даже втянул голову в плечи, словно опасался, что ему прямо сейчас могут перерезать горло.

– Ты на меня не греши, – выдохнул он, – я никогда такими делами не занимался. Сам подумай, как я мог такое сделать...

Бразилец поднялся, и Феликс втянул голову еще больше, уже с испугом следя за своим шефом.

– У тебя мозгов нет! – заорал Ваганов. – Неужели ты думаешь, что я подумал на тебя? Ты совсем уже выжил из ума? Или я позвал тебя, чтобы обсудить с тобой, как ты меня предал? Или ты меня тоже считаешь кретином?

Феликс наконец понял, что никто его обвинять не собирается и Ваганов беспокоится совсем по иному поводу. И поэтому он стал медленно распрямляться.

– Что ты кричишь, – сказал он примирительным голосом, – я уже понял, что ты на меня не думаешь. Сядь и спокойно расскажи, что ты хочешь сказать.